Хроники Черного Отряда: Черный Отряд. Замок Теней. Белая Роза
Шрифт:
– А ты, губошлеп, проигрываешь, даже если сдаешь, – хихикнул Гоблин.
Эльмо начал тасовать заново.
Мы сыграли очередную партию. В паузах Рассол пересказывал нам обрывки истории про реинкарнацию.
Мимо прошла Душечка – круглое веснушчатое лицо печально, глаза пусты. Я попытался представить ее в образе Белой Розы и не смог. Девочка не подходила для такой роли.
На следующем круге сдавал Рассол. Эльмо решил раскрыться, имея восемнадцать, но Одноглазый, взяв себе карту, выиграл с семнадцатью. Я
– Ты уж постарайся, Костоправ, – подзуживал Одноглазый. – Кончай дурака валять. Видишь, мне пошел фарт. Сдай-ка тузы и двойки.
Пятнадцать очков и меньше означали автоматический выигрыш, равно как сорок девять и пятьдесят.
– О, извини. Я поймал себя на том, что воспринял предрассудки мятежников всерьез.
– Верно, это прилипчивая чепуха, – подтвердил Рассол. – Рождает элегантную иллюзию надежды.
Я нахмурился, глядя на него. Ответная улыбка казалась немного застенчивой.
– Трудно проиграть, когда знаешь, что судьба на твоей стороне, – продолжал Рассол. – А мятежники это знают. По крайней мере, так говорит Ворон.
С Вороном наш славный старый интендант успел найти общий язык.
– В таком случае нам придется изменить их мысли.
– Не получится. Разгроми их сто раз подряд, а они все будут идти и идти. Именно по этой причине исполнится их пророчество.
– Тогда, – буркнул Эльмо, – нам нужно сделать нечто большее, чем просто разгромить их. Необходимо их унизить.
Под словом «нам» он подразумевал всех, кто воевал на стороне Госпожи.
Я сбросил восьмерку на кучу. Эти бесчисленные кучи – милевые столбы моей жизни.
– Что-то начинает надоедать.
Меня одолевало беспокойство. Хотелось чем-нибудь заняться. Чем угодно.
– За игрой время идет быстрее, – пожал плечами Эльмо.
– Верно, это и есть настоящая жизнь, – поддакнул Гоблин. – Сидишь себе и ждешь. Много ли времени мы вот так просидели за все эти годы?
– Специально не подсчитывал, – буркнул я, – но в карты мы играли чаще, чем занимались другими делами.
– Чу! – воскликнул Эльмо. – Я слышу внутренний голос. Он утверждает, что мои овечки заскучали. Рассол, тащи-ка мишени для стрельбы из лука и…
Его слова утонули в дружном стоне.
У Эльмо есть универсальный рецепт против скуки – тяжелые физические упражнения. Если через его дьявольскую полосу препятствий прогнать человека, тот или умрет, или излечится.
Рассол, издав полагающийся в такой ситуации звук, дополнил свой протест словами:
– Мне все равно придется разгружать фургоны. Парни вот-вот вернутся. Эльмо, если хочешь, чтобы бездельники поразмялись, отдай их мне.
Мы с Эльмо переглянулись. Гоблин и Одноглазый встревожились. Как, наши до сих пор не возвратились? Фургоны должны были приехать еще до полудня. Я-то думал, что парни давно отсыпаются.
– Я думал, они уже давно здесь, – сказал Эльмо.
Гоблин махнул рукой в сторону кучи. Его карты мгновение плясали в воздухе. Он давал нам понять, что отпускает всех.
– Проверю, как у них дела.
Карты Одноглазого поползли по столу, сгибаясь и распрямляясь на манер пяденицы.
– Нет, я проверю, карапуз.
– Я первый вызвался, жабий дух.
– А я старше.
– Сделайте это оба, – предложил Эльмо и повернулся ко мне. – Я собираю взвод. Пойди скажи Лейтенанту. – Он бросил карты и направился к конюшне, выкрикивая на ходу имена.
Копыта вздымали пыль, непрерывно выбивали рокочущую дробь. Мы ехали быстро, но осторожно. Одноглазый вынюхивал неприятности, однако колдовать на скаку нелегко.
Все же он почуял врага вовремя. Эльмо торопливо дал команды жестами. Мы разбились на две группы и вломились в высокие придорожные заросли. Оттуда выскочил мятежник – прямо нам в руки. У его глотки не было ни единого шанса.
Через пару минут мы двинулись дальше.
– Надеюсь, никто из местных не задумается, почему мы всегда узнаем об их намерениях, – сказал мне Одноглазый.
– Пусть считают, что среди них наши шпионы.
– Разве может шпион так быстро передать весточку в Сделку? Наше везение становится неправдоподобным. Нужно, чтобы Капитан убедил Душелова вывести нас отсюда, пока мы еще на что-то годимся.
Он верно говорил. Едва раскроется наш секрет, мятежники нейтрализуют колдунов Отряда своими. И тогда конец везению.
Впереди показались стены Весла, и я запоздало испытал сожаление. Если честно, Лейтенант не давал добро на эту вылазку. Ужо Капитан накрутит мне хвост. От его ругани сгорает щетина на подбородке, и я успею состариться, пока не закончатся наложенные на меня взыскания. Прощайте, уличные красотки!
Сам виноват, что погорячился, – ведь я наполовину офицер.
Зато Эльмо и его капралов явно не смущала перспектива делать дальнейшую карьеру в Отряде, будучи уборщиками конюшен. Казалось, ими овладела лишь одна мысль: «Вперед!»
Вперед, ради славы Отряда! Даешь!
Они не были тупицами, просто не боялись ответить за неподчинение.
Когда мы въехали в Весло, идиот Одноглазый даже запел. Песня его собственного сочинения была сумбурна и исполнялась голосом, принципиально не способным выдерживать мелодию, – если эти вопли можно назвать мелодией.
– Заткнись, Одноглазый! – рыкнул Эльмо. – Внимание привлекаешь.
Впрочем, его приказ не имел смысла. Мы слишком очевидно были теми, кем были, и столь же очевидно пребывали в скверном настроении. В город наведался не «турнепсный патруль». У нас чесались кулаки.