Хроники Черного Отряда: Черный Отряд. Замок Теней. Белая Роза
Шрифт:
Мы с Вороном обменялись хмурыми взглядами и пожали плечами. Никто из нас не понял, о чем бормочет Гоблин. Теперь он говорил так, словно впал в детство:
– Пусть она прекратит на меня смотреть!.. Не надо!.. Я буду себя хорошо вести. Пусть отведет взгляд…
– Успокойся, – бормотал Одноглазый, стоя на коленях возле Гоблина. – Это не настоящее. Все будет хорошо.
Мы с Вороном снова переглянулись. Ворон повернулся к Душечке и зажестикулировал.
– Посылаю ее за Капитаном, – пояснил он.
Душечка неохотно вышла. Ворон взял из кучи очередной лист и стал читать. Этот человек холоден как камень.
Гоблин еще немного поистерил, потом затих, словно умер. Я резко обернулся к нему. Одноглазый поднял руку, показывая, что моя помощь не требуется. Гоблин завершил прием послания.
Колдун расслабился, с лица сошло выражение ужаса, щеки порозовели. Я опустился на колени, пощупал артерию на его шее. Сердце колотилось, но пульс постепенно замедлялся.
– Удивляюсь, как он не умер, – буркнул я. – Ему когда-нибудь уже было так плохо?
– Нет. – Одноглазый выпустил запястье Гоблина. – Впредь неплохо бы найти ему замену.
– А что, разве это прогрессирует? – Мое ремесло чем-то сродни промыслу колдунов.
– Нет. Нужно будет поддерживать его некоторое время, чтобы не сломался. Похоже, он нарвался на Душелова, когда тот находился в Башне. Такое приключение кого послабее свело бы с ума.
– Надо же, побывал у Госпожи! – прошептал я, не в силах скрыть волнение.
Гоблин видел помещения Башни! Он мог даже лицезреть Госпожу! Только Десять Взятых бывают там. Людская молва описывает интерьер Башни в бессчетных зловещих подробностях. Но все это лишь плоды фантазии, а у меня есть живой свидетель!
– Оставь его в покое, Костоправ, – решительно потребовал Одноглазый. – Он все расскажет, когда придет в себя.
Они посмеиваются над моими грезами и говорят в лицо, что я влюбился в призрака. Возможно, они правы. Иногда мой интерес к Госпоже пугает даже меня, потому что он очень похож на навязчивую идею.
Ненадолго я даже позабыл о своих обязанностях, и Гоблин перестал для меня быть человеком, братом и старым другом, превратившись в источник информации. Устыдившись, я вернулся к документам.
Душечка, сама целеустремленность, привела за руку удивленного Капитана.
– Ага, он установил связь, – догадался Капитан, всматриваясь в Гоблина. – Уже что-нибудь сказал? Нет? Разбуди его, Одноглазый.
Одноглазый было запротестовал, но передумал и легонько потряс Гоблина. Тот не пробуждался – его сон был близок к трансу.
– Досталось ему? – спросил Капитан.
Я все рассказал. Он хмыкнул:
– Сюда уже едет фургон. Пусть один из вас займется упаковкой документов.
Я принялся выпрямлять стопки бумаг.
– Когда я говорил про одного из вас, Костоправ, то имел в виду Ворона. А ты следи за Гоблином и будь готов помочь. Что-то паршиво он выглядит.
Колдун вновь побледнел, его дыхание стало мелким и частым, с хрипами.
– Шлепни его, Одноглазый, – посоветовал я. – Ему, наверное, кажется, что он все еще там.
Оплеуха возымела действие – Гоблин распахнул полные ужаса глаза. Узнав Одноглазого, он вздрогнул, глубоко вдохнул и пропищал:
– И меня заставили вернуться к нему? После всего, что я пережил?
Впрочем, возмущался он фальшиво – в голосе было столько облегчения, хоть режь ножом на кусочки.
– Раз способен ругаться, с ним все в порядке, – решил я.
Капитан присел рядом с колдуном на корточки, но расспрашивать не стал. Гоблин сам заговорит, когда оклемается.
Несколько минут тот приходил в себя, потом сообщил:
– Душелов велел сматываться отсюда, и быстро. Он встретит нас на дороге к Лордам.
– И это все?
Гоблину нечего было добавить, но Капитан все еще надеялся на большее. Если учесть, что пришлось пережить колдуну, то игра явно не стоила свеч.
Я не сводил с Гоблина глаз – искушение было чертовски сильным.
– Потом, Костоправ, – сказал он, встретив мой взгляд. – Мне нужно немного времени, чтобы в голове все улеглось.
Я кивнул:
– Травяной чай пойдет тебе на пользу.
– О нет! В рот больше не возьму крысиную мочу, что варит Одноглазый.
– Это другой чай, по моему рецепту.
Я отмерил порцию смеси сушеных трав на пинту крепкого настоя, отдал заварить Одноглазому, закрыл свою сумку и занялся документами – на улице уже скрипели колеса.
Перетаскивая в фургон первую охапку бумаг, я увидел, что солдаты на плацу закалывают пленных. Капитан решил не рисковать. Он хотел, чтобы нас отделяло от лагеря, когда в нем появится Шепот, максимально возможное расстояние.
Не могу сказать, что я его в чем-то виню. У него и так отвратительная репутация.
До вещей, обернутых промасленной тканью, я добрался, лишь когда мы тронулись в путь. Я уселся рядом с возницей и принялся читать, тщетно пытаясь не замечать свирепой тряски лишенного рессор фургона.
Все, что оказалось в пакетах, я прочел дважды, и мое смятение лишь усугубилось.
Воистину дилемма. Стоит ли рассказать Капитану о моем открытии? А Одноглазому или Ворону? Каждого из них оно наверняка заинтересует. Или приберечь все для Душелова? Нет сомнений, тот предпочел бы именно такой вариант. Но возникает вопрос: укладываются или не укладываются эти сведения в рамки моих обязательств перед Отрядом? Мне требовался советчик.
Я спрыгнул с козел и постоял, пропуская колонну, пока не увидел Молчуна. Он охранял нас, находясь посередине, Одноглазый двигался спереди, а Гоблин – сзади. Каждый из них стоил взвода дозорных.