Хроники Черного Отряда: Черный Отряд. Замок Теней. Белая Роза
Шрифт:
– Вообще-то, Гоблин, я сам сомневаюсь, что дело было именно так. Тут все… Словом, сам знаешь. Когда хочешь понять, подбираешь такие мысли, с которыми можешь справиться.
– Мы все так поступаем. В обычной жизни это называется «придумывать оправдания». Истинные мотивы слишком грубы, чтобы их обнажать. К тому времени, когда большинство людей достигает моего возраста, они успевают столь многократно и успешно навести глянец на свои побуждения, что теряют с ними всякую связь.
Мне на колени упала тень, и я поднял голову.
Три мои первые стрелы угодили в красную тряпку.
– Ну что ты на это скажешь? – спросил я, поворачиваясь к Ворону.
Душелов между тем прочитал мои фантазии и поднял голову:
– Нет, Костоправ! Все было совсем не так. Разве ты не знал, что она убила свою сестру-близнеца, когда ей было четырнадцать лет?
По моему хребту пробежались крысы с ледяными коготками. Я повернулся и выпустил стрелу. Она пролетела далеко от мишени. Я быстро выстрелил еще несколько раз, но лишь распугал в отдалении голубей.
Душелов взял у меня лук.
– У тебя нервы сдают, Костоправ. – Он быстро вогнал три стрелы подряд в круг менее дюйма в поперечнике. – Возьми себя в руки. Там напряжение будет куда сильнее. – Он протянул мне лук. – Весь секрет в сосредоточенности. Считай, что выполняешь хирургическую операцию.
Считать, что выполняю хирургическую операцию? Я ухитрялся вытворять поразительные вещи прямо на поле боя. Все верно. Только тут все иначе.
Старое доброе оправдание. Да, но… тут все иначе.
Я успокоился и сосредоточился настолько, что сумел вогнать оставшиеся в колчане стрелы в щит. Выдернув их, уступил место Ворону.
Гоблин протянул мне бумагу и перо. Я раздраженно скомкал свою писанину.
– Тебе нужно что-нибудь для укрепления нервов? – осведомился он.
– Да. Железные опилки, или чем там питается Ворон. – Мое самоуважение изрядно пошатнулось.
– Попробуй это. – Гоблин протянул мне шестиконечную серебряную звезду на цепочке.
В ее центре была изображена черная голова медузы.
– Амулет?
– Да. Нам кажется, завтра он тебе пригодится.
– Завтра? – А ведь никто не должен быть осведомлен о том, что предстоит нам завтра.
– У нас есть глаза, Костоправ. Это же Отряд. Может, мы не знаем, что произойдет, но догадываемся, если что-то затевается.
– Ну да, правильно. Спасибо, Гоблин.
– Мы изготовили его втроем – Одноглазый, Молчун и я.
– Спасибо. А как же Ворон? – Когда кто-то делает подобные жесты, я чувствую себя спокойнее, сменив тему разговора.
– Ворону амулет не нужен. Он сам себе амулет. Садись. Давай поговорим.
– Я ничего не могу тебе открыть.
– Понимаю. Но я подумал, ты захочешь узнать кое-что про Башню. – Он еще не рассказывал мне о своем визите туда, а я не расспрашивал – пусть решает сам.
– Хорошо, расскажи. – Я взглянул на Ворона.
Стрела
– Ты разве не собираешься все записать?
– Ах да. – Я приготовил перо и бумагу. То, что я веду и храню Анналы, производит на всех огромное впечатление, ведь в этих хрониках единственная надежда каждого из братьев на бессмертие. – Рад, что не стал с ним спорить.
– С кем спорить?
– Ворон хотел пари: кто из нас стреляет лучше.
Гоблин фыркнул:
– Ты, я вижу, поумнел и больше не попадаешься в ловушки для простаков. Готовь перо. – И он приступил к рассказу.
Колдун мало добавил к слухам, которые я успел собрать здесь и там. Он описал место, куда попал, – большую пустую комнату, мрачную и пыльную. Примерно так я и представлял Башню. Как и любой замок.
– Опиши ее внешность.
Это была самая интригующая часть головоломки. Я успел сотворить себе образ темноволосой, вечно молодой красавицы, чья сексуальная привлекательность оглушает смертных не хуже удара булавы. Душелов говорил, что Госпожа прекрасна, но пока я не располагал мнением независимого наблюдателя.
– Не возьмусь это сделать. Не помню.
– Что значит «не помню»? Как ты можешь не помнить?
– Не кипятись, Костоправ. Я просто не помню. Она стояла передо мной, потом… потом я увидел лишь огромный желтый глаз, который с каждым мгновением увеличивался и смотрел сквозь меня, и обнаруживал любые мои секреты. Вот и все, что я помню. Мне этот глаз до сих пор в кошмарах снится.
Я разочарованно вздохнул:
– Наверное, мне следовало такого ожидать. Знаешь, Госпожа сейчас может пройти мимо нас, но никто и не подумает, что это она.
– Полагаю, именно этого она и желает. Если ее планы рухнут и все вернется на круги своя, как было раньше, пока ты не нашел те бумаги, она просто уйдет. Только Взятые способны ее опознать, а уж с ними она как-нибудь разберется.
Сомневаюсь, что все будет настолько просто. Люди вроде Госпожи не способны видеть себя на второстепенных ролях. Низвергнутые короли все равно поступают как короли.
– Спасибо, Гоблин, что рассказал мне все.
– Не стоит благодарности. Рассказывать-то, по сути, нечего. Просто меня беспокоило, что я так долго откладываю наш разговор.
Ворон успел опустошить колчан и извлечь из мишени стрелы.
– Сходил бы ты да подбросил Одноглазому клопов в скатку или еще чем-нибудь полезным занялся, – посоветовал он Гоблину. – Нам предстоит серьезная работа. – Он явно нервничал из-за моей бестолковой стрельбы.
Мы вынуждены полагаться друг на друга. Если кто-нибудь из нас промахнется, то не исключено, что мы погибнем раньше, чем успеем выпустить по второй стреле. Но об этом мне совсем не хотелось думать.
Все же такие мысли заставили сосредоточиться, и на сей раз большинство моих стрел угодило в красную тряпку.