Хроники Эллизора. Трилогия
Шрифт:
На улицах Маггрейда удивляют разнообразные сочетания предметов: к примеру, обычного "холодного" оружия с некоторыми вкраплениями огнестрельного; гужевого транспорта -- с редкими, но действующими механизмами, оснащёнными двигателями внутреннего сгорания. Кое-где было и электрическое освещение. По сравнению с Эллизором здесь весьма многолюдно, и публика всё какая-то разношёрстная, одетая по-разному, кто побогаче, кто победнее, и, похоже, что никого это не смущает. Правда, известно, что тому, кто одет побогаче, лучше в бедные кварталы без охраны не заходить -- особенно, когда стемнеет, там церемониться не будут: могут не только ограбить, но и голову проломить, а то и кинжалом пырнуть.
Почти на границе с кварталом официальных и военных клановых служб, то есть
В тот день Фаддей собирался ужинать в кругу семьи. Было видно, что и жена и дети относились к супругу и отцу с преувеличенным трепетом. Как видно, Фаддей во многих отношениях был деспотичен. За обеденным столом он осушил добрую чашу молодого вина и собирался приняться за баранью ножку, когда неожиданно появился вестовой и сообщил, что Фаддея срочно вызывают в центральный отдел Тайной полиции. Понятно, эта новость неприятна для любого легионера, потому что просто так в такого рода заведения маггрейдских легионеров не приглашают. Вида Фаддей, конечно, не подал, но лицо его сделалось напряжённым. Нет, он на хорошем счету, иначе не дослужился бы до сотника. Но служить легионером в Маггрейде далеко не сахар. Хотя большинство легионеров здесь из других каланов, иначе Маггрейду было бы не собрать такой внушительной армии, но именно к эллизорцам несколько подозрительное отношение. А внутри армии, да и не только армии, но и большинства клановых структур, всё пронизано подозрительностью и доносительством. Но, да кому сейчас легко? Приходилось терпеть, в послевоенных реалиях особо не забалуешь.
Фаддей собрался и, не забыв повесить на плечо короткое помповое ружьё, твёрдой походкой зашагал по улицам, мало кому уступая дорогу, разве что особо важным персонам. Своего транспорта не было, а казённую лошадку он не держал дома. Идти, впрочем, до Тайной канцелярии (она же и Тайная полиция) не очень далеко. Фасад здания, где располагалось это во всех отношениях примечательное заведение, ничем особенным не выделялся: типовая довоенная офисная коробка, чудом устоявшая во время военных действий и лишь немного обновлённая ремонтом и электроосвещением от стационарного генератора. Основной особенностью здания, было то, что скрытый подземный ход соединял его с тюрьмой особого назначения, которую неплохо замаскировали под склад-ангар, и далеко не всякий житель Маггрейда знал, что это, на самом деле, тюремное строение.
В канцелярии Фаддея ожидал сам начальник этого внушающего страх заведения Геронтий. Человек этот заслуживает отдельного описания, так как его роль во внешней и внутренней деятельности клана Маггрейд чрезвычайна велика. Итак, это был маленького роста человек, одетый во всё чёрное и чем-то неуловимо напоминающий крысу. Только не Скунса, здоровенного саблезубого мутанта, а обычную средних размеров пронырливую крысу. Но крысу всё же не безобидную. Геронтий был человеком опасным во всех отношениях. Могло показаться, что у него почти всё в меру: в меру разговорчив, в меру молчалив, в меру терпелив, в меру гневлив, в меру шутлив, в общем, всё меру, кроме одного, что и является самым главным, -- он был не в меру коварен и подловат.
– - А-а, -- сказал он, копаясь в каких-то бумагах, -- приветствую тебя, воин, а у меня к тебе дело! Присядь пока...
Фаддей сдержанно кивнул, стараясь не выдавать своего волнения, но присаживаться не стал -- некуда было, потому как все столы, конторки и стулья завалены кипами документов. Обратить на это внимание досточтимого Геронтия, Фаддей просто не рискнул и правильно сделал, поскольку Геронтий чрезвычайно памятлив на разные мелочи, несуразицы и неправильности в чужом поведении. Можно совершенно случайно столкнуться с ним в дверях и напрочь забыть об этом эпизоде, однако сам Геронтий, представься ему случай, может припомнить это и через добрых десять лет. Такая вот удивительная у человека память! В общем, пока Фаддей смиренно стоял перед начальством, пусть и не прямым, но всеми особо почитаемым, Геронтий наконец нашёл какую-то бумагу. Сунул её в карман, вызвал стражника и сухо буркнул:
– - Приведи задержанных...
Затем ещё минут десять Геронтий что-то писал, не обращая на Фаддея никакого внимания. Легионер ощутил, что потеет: не то потому, что в комнате было душновато, не то потому, что в душе начал подниматься волна мутного страха.
В какой-то момент Геронтий вдруг поднял взгляд и воскликнул:
– - О, слава Маггрейда! Почему же ты воин стоишь? Разве я не предложил тебе сесть?
– - тут же Геронтий проворной мышью выскочил из-за стола, освободил какой-то стул и собственноручно усадил на него смущенного Фаддея.
– - Чашку кофе? С сахаром?
Однако именно этому проявлению змеиной любезности Геронтия не суждено было осуществиться, потому что стража привела задержанных.
Фаддей невольно поднялся со стула, когда увидел, что этими самыми "задержанными" являются его младший брат Оззи, Белла и старый учёный Магирус.
Анасис плохо понимал, что происходит.
На столе и прямо на самом ложе хранителя Деора разложила предметы магической атрибутики. Воскурила благовонья, которые Анасис воспринял как приторные и удушливые на запах и вкус. Тут же, на спиртовке, варилось таинственное зелье. Сама Деора облачилась в дикой расцветки халат, а на её шее Анасис увидел священническую епитрахиль, видимо хранившуюся у неё с давних времён.
Почему-то Главному хранителю стало совсем плохо. Почудилось, что сейчас среди этой магической вони он и помрёт. Того гляди, отлучится душа от тела! И что дальше-то будет, тогда, с его бедной душой? Конечно, Анасис не был атеистом в чистом виде. Это давно не в моде. Но и религиозным Анасис тоже никогда себя не ощущал. В послевоенные времена в межклановых разборках вопросы веры вообще не ставились. Всех устраивала стихийная свобода верований. Христиан, правда, почти всех поубивали, потому как сложилось мнение, что это их западная цивилизация привела к мировой катастрофе. Говорили, правда, что где-то их осталась небольшая кучка, отдельный клан -- не то на Крайнем севере, не то на Крайнем юге. Впрочем, это мало кого интересовало. Эллизору повезло с Законом. Остальные же кланы быстро погрязли во всякой магии и идолопоклонстве.
Но Закон, запрещая магию, ничего серьёзного взамен не предлагал. Только комплекс нравственных и естественных достаточно строгих правил. Конечно, Главный хранитель признавал их безусловную нужность для сохранения клана, однако полный запрет магических практик для самого Анасиса всё же был не совсем понятен. Разумеется, прямо заявить об этом он никогда бы не рискнул и всегда старался делать вид, что готов преследовать всю эту магическую скверну, но когда нужда заставляла его самого нарушить Закон и по необходимости воспользоваться магией, то особых угрызений совести по этому поводу Главный хранитель никогда не испытывал.
Теперь же, когда его душа, казалось, готова была покинуть тело, он неожиданно для себя ощутил тяжёлый испуг. Он чувствовал, что во всём происходящем есть какая-то серьёзная неправильность. Нет, он не был атеистом, скорее всего, в душе Анасис всё время своей жизни оставался стихийным язычником, который признает, что, дескать, что-то там за порогом смерти есть. Да и вообще, что-то есть! Но это "что-то", неуловимое и невыразимое, имеет мало влияния на обыденную земную жизнь. И вот теперь, в крайней и предельной для души ситуации, Главный хранитель ужаснулся тому, что всё оказывается совсем не так: нечто неведомое может являться более чем значимым, может иметь беспредельную власть в ином мире, а то, что делал всю жизнь бедный Анасис (да и делает теперь!) идёт вразрез с основами этого самого "нечто". Негромкий, едва уловимый голос, но в основе своей твёрдый, идущий из глубины души, почудился Анасису: "Подумай, Анасис, подумай, как ты жил и что творишь теперь, откажись от своего зла, противостань ему, пока не поздно!"