Хроники Кадуола
Шрифт:
Арлес ожидающе обвел взглядом длинный стол — послышались жидкие вежливые аплодисменты.
«Могу посвятить присутствующих в еще более важную тайну! Сегодня мы подписали контракт, и наш союз заверен регистратором. Дело сделано!»
Арлес поклонился, внимая поздравлениям собравшихся. Друзилла высоко подняла руку, кокетливо наклонив голову, и пошевелила в воздухе пальчиками.
Шард пробормотал так, чтобы его слышал только Глоуэн: «Взгляни на Спанчетту. Она никак не может решить, устроить ей сердечный приступ или нет».
Арлес продолжал выступление: «Само собой разумеется, я не меньше
Арлес уселся и несколько минут энергично отвечал на тосты и поздравления.
«В миры легенд и загадочных тайн, — задумчиво повторил Шард. — Откуда у них деньги? На такое путешествие Спанчетта Арлесу ничего не даст».
«Может быть, Друзилла разбогатела?»
«На подачках Флоресте не разбогатеешь. Все заработки «Лицедеев» отправляются прямиком в фонд нового Орфеума. Друзилле повезло, что Флоресте оплачивает ее поездки и предоставляет ей кров и пищу. Не думаю, что у нее остается что-нибудь, кроме карманной мелочи».
«Кто ее знает? Вдруг она чем-нибудь приторговывает?»
«Будем надеяться, что Арлес сможет оказывать ей практическую помощь в этом начинании».
На следующий день Арлес и Друзилла вылетели в космос на борту роскошного туристического звездолета «Лира Мирцеи» компании «Персейские трассы».
Вечером того же дня Шард поведал Глоуэну: «Тайное стало явным. Я перекинулся парой слов с Флоресте, и проблема внезапного богатства Арлеса исчезла. Нет у него никакого богатства, и у Друзиллы тоже. Как же они отправились «в миры, полные легенд»? Очень просто. Друзилла совершает регулярный рейс, организуя турне для «Лицедеев» — она этим занимается ежегодно. В качестве клиента, совершающего частые полеты в сопровождении труппы, Флоресте получает от транспортной компании существенную скидку. И Арлес, и Друзилла имеют право на приобретение билетов со скидкой, причем за Друзиллу платит театр. Таким образом, они понесут минимальные расходы. А что касается «миров легенд и загадочных тайн», то ими станут планеты, уже не впервые принимающие «Лицедеев» — Соум, Натрис, Лилиандер и Тассадеро. Все они скучноваты, на мой взгляд».
«Не могу себе представить, где они собираются жить после возвращения, — отозвался Глоуэн. — Надо полагать, Спанчетта не примет их с распростертыми объятиями».
«Вряд ли».
Глоуэн подошел к окну: «Я бы не прочь попутешествовать. Предпочтительно в сторону Земли».
«Подожди до следующего дня рождения».
Глоуэн угрюмо кивнул: «Ну да, когда меня зачислят в категорию «вспомогательного персонала», меня уже никто удерживать не станет — особенно если я пообещаю никогда не возвращаться».
«Не горюй прежде времени. Тебя еще не выгнали. В любом случае я как-нибудь сумею позаботиться о том, чтобы старый хрыч Дорни упился наконец до смерти. Дескант — еще один кандидат. Но его неоднократные попытки умереть до сих пор не увенчались успехом».
«О чем тут беспокоиться? — недовольно проворчал Глоуэн. — Ну, выгонят меня из пансиона. Ну и что? Так тому и быть. А раз я не могу путешествовать, подобно Арлесу, по мирам легенд и вечных тайн, и даже на Землю слетать не могу, то возьму-ка я шлюп, пока есть такая возможность, и схожу под парусом — скажем, к острову Турбен. Не хочешь проехаться? Можно было бы славно устроиться на пляже, на пару дней».
«Нет, спасибо. Остров Турбен — не для меня. Перед тем, как выходить в море, хорошенько запасись питьевой водой — на Турбене ты не найдешь ни капли. И не вздумай плавать в лагуне!»
«Наверное, мне это пойдет на пользу, — сказал Глоуэн. — Здесь я давно места себе не нахожу».
2
Глоуэн затащил на борт запас провизии, залил баки питьевой водой, перезарядил аккумуляторы и без всяких церемоний отдал швартовы — шлюп отчалил от пристани Клаттоков.
Пользуясь двигателем, он проплыл вниз по течению к устью реки Уонн и, преодолев первые океанские валы, высокие и шумные на мелководье, вышел в открытое море. Отдалившись на полкилометра от берега, он поднял паруса и направился левым галсом на восток— этот курс в конечном счете привел бы его к вечно клубящемуся испарениями западному берегу Эксе.
Включив автопилот, Глоуэн уселся на корме, глядя на бурлящую кильватерную струю, на бескрайнее синее небо, на широкие пологие волны.
Берега Араминты превратились в лиловато-серый прочерк на горизонте и скоро исчезли. Ветер сменил направление — Глоуэну пришлось направить шлюп на северо-восток, настолько круто к ветру, насколько возможно.
Тянулись часы, и вокруг не было ничего, кроме ленивого синего океана, неба и, время от времени, парящей в просторах одинокой морской птицы.
Ближе к вечеру ветер начал слабеть; с заходом солнца наступил мертвый штиль. Глоуэн спустил паруса — лодка слегка покачивалась, поднимаясь и опускаясь на еще не совсем успокоившейся глади. Глоуэн спустился в каюту, приготовил себе миску рагу, поднялся с ней в кокпит и поужинал, закусывая хлебной коркой и прихлебывая из бутыли терпкий кларет Клаттоков, пока закатные цвета не растворились в сумраке неба.
На западном горизонте погасло последнее тусклое свечение; загорелись звезды. Глоуэн устроился поудобнее на скамье и принялся изучать созвездия. Кружевной лоскуток Пряди Мирцеи искрился над самым морем — на его фоне ярко выделялись Лорка и Синг. В зените мерцало сложное сочетание звезд, известное под наименованием «Персея с головой Медузы»; в нем выделялись два пламенно-красных светила, Каирре и Аквин, считавшиеся «глазами Медузы». В южной части неба Глоуэн нашел кружок из пяти белых звезд — так называемый «Наутилус». В центре кружка должна была быть желтая звезда десятой величины, слишком слабая, чтобы ее можно было заметить невооруженным взглядом: древнее Солнце. Где-то там неслась в пустоте на огромном крейсере «Глиссмара» маленькая Уэйнесс. Какой величины она показалась бы на таком расстоянии? Меньше атома? Внезапно заинтересованный этой задачей, Глоуэн спустился в каюту и занялся расчетами. Уэйнесс, стоящая на расстоянии ста световых лет, имела бы такую же угловую величину, что и нейтрон на расстоянии трехсот восьмидесяти метров.