Хроники Кадуола
Шрифт:
«Мне нечего сказать. Вы уже составили свое мнение».
«Верно, — легко согласился Плок. — Мнение я составил». Обратившись ко всей группе обитателей семинарии, он продолжил: «Вы устроили здесь заразное крысиное гнездо. Семинария больше не существует. Соберите личные вещи и немедленно возвращайтесь сюда. Вас отвезут в Фексельбург, и по каждому индивидуальному делу будет вынесено особое решение. Между прочим, эти распоряжения не относятся к Фьюно, Мьютису и ордине Заа. Эти трое могут сейчас же проследовать со мной по дороге к мусорной яме. Личные вещи им не потребуются».
Мьютис с неуверенностью взглянул на ордину; лицо
«Лайла, скорее всего, тоже что-то такое подумала, когда вы приказали ее казнить, — отозвался Плок. — Смертная казнь часто кажется нелепой тем, кого казнят. В конечном счете это не имеет значения».
«Я хотела бы позвонить по телефону».
«В фексельбургскую полицию? Не разрешаю. Я предпочитаю застать их врасплох».
«Мне нужно написать несколько писем».
«Кому?»
«Ордине Клеа в Штроке и другим ординам».
«Каким, например?» — как бы невзначай полюбопытствовал Глоуэн.
«Хорошо, я никому писать не буду», — сухо сказала Заа.
«Насколько я понимаю, одну из ваших корреспонденток зовут Зигони — она владеет фермой на планете Розалия. Не так ли?»
«Можешь сколько угодно тыкать пальцем в небо, шпион! Тебе я больше ничего не скажу. Делайте свое грязное дело, чего вы ждете?»
«Полезный практический совет, — согласился командор Плок. — Зачем церемониться с убийцами?» Аккуратно прицеливаясь, он выстрелил три раза.
«Грязное дело сделано», — констатировал Плок, взглянув на три трупа и сразу отвернувшись.
Глоуэн подумал: «Как быстро все кончилось!» Фьюно больше не думала о чем-то своем, Мьютис больше не переминался с ноги на ногу в нерешительности, и все, что знала Заа, исчезло вместе с ней безвозвратно.
Плок повернулся к оцепеневшему от ужаса Дантону: «Сбрось эти тела в мусорную яму. Воспользуйся тачкой, тележкой, мешком — чем хочешь. Выбери двух-трех семинаристов посильнее, пусть тебе помогут. Когда вы закончите, ступайте вниз по дороге и присоединяйтесь к остальным».
Дантон начал выполнять приказ, но Глоуэн остановил его: «Лестница между вторым и третьим этажом — почему она опасна?»
Дантон покосился на трупы, словно хотел убедиться в том, что они его больше не слышат: «Когда постороннего приводили на третий этаж и держали в келье против его воли — что случалось чаще, чем ты думаешь, — Мьютис протягивал проволоку над ступенью в верхней части лестницы. К этой проволоке подавалось электричество. После этого тот, кто пытался спуститься по лестнице, думая, что дверь его кельи оставили незапертой по забывчивости, превращался в кучу сломанных костей под лестницей. Мьютис и Фьюно подбирали упавшего и сбрасывали в мусорную яму — даже если он еще не умер».
«И никто не протестовал?»
Дантон усмехнулся: «Тот, кто прилежно изучает мономантический синтораксис, редко что-нибудь замечает».
Глоуэн отвернулся.
Плок сказал Дантону: «Пошевеливайтесь — уберите трупы!»
7
Пустая семинария казалась наполненной тысячами почти различимых, почти осмысленных шепотов. Глоуэн, Плок, Кильте и Нардьюк стояли в конференц-зале на первом этаже.
«Я человек не суеверный, — непривычно задумчивым тоном произнес Плок. — Может быть, поэтому шорохи стольких призраков действуют мне на нервы».
«Призрак Зеба Зонка меня нисколько не беспокоил, — отозвался Глоуэн. — По сути дела, я даже приветствовал бы его общество».
«В любом случае, рискнем обыскать верхние этажи. Возможно, некоторые мономантики настолько погрузились в свои ученые занятия, что не расслышали наши распоряжения».
«Займитесь этим втроем. С меня хватит верхних этажей. В кухне не забудьте выключить печи, а то бобовый суп пригорит больше обычного».
Командор Плок и два агента МСБР поднялись по лестнице. Тем временем Глоуэн обыскал первый этаж. Он обнаружил частные апартаменты ордины Заа и ее кабинет — просторное помещение с покрытыми штукатуркой оттенка слоновой кости стенами, странными искаженными и скрученными торшерами, толстым черным ковром с зеленым узором и мебелью, обитой темно-красным плюшем. «Любопытное помещение!» — подумал Глоуэн, вспоминая о десятках противоречивых внутренних напряжений ордины. На полках стояли самые разные книги — ни одна из них не была посвящена мономантике. Глоуэн обыскал письменный стол, но не нашел ни записей, ни адресов, ни папок с корреспонденцией — ничего, что могло бы его заинтересовать. Тем не менее, возникало впечатление, что перед смертью Заа стремилась во что бы то ни стало уничтожить какую-то информацию. Какую? Где она была спрятана? В ящике стола Глоуэн обнаружил открытый переносной сейф, содержавший большую сумму денег. Когда он вынул сейф из ящика, под ним оказалась фотография двенадцати женщин, по-видимому стоявших в каком-то саду. Судя по растительности, сад этот вряд ли находился на Тассадеро. Одной из женщин была Заа — лет на десять-пятнадцать моложе. В той же группе Глоуэн узнал Сибиллу. Другие лица на фотографии были ему незнакомы; среди них должна была быть ордина Клеа, заведовавшая лабораториями в Штроке, а также, возможно, мадам Зигони с планеты Розалия. Участницы собрания в саду не были как-либо идентифицированы ни подписями, ни кодами. Глоуэн засунул фотографию во внутренний карман пиджака — в данный момент она мало пригодилась бы другим агентам МСБР.
Глоуэн перешел в частные апартаменты ордины и, старательно сдерживая отвращение, продолжил методический поиск документов — писем, записных книжек с адресами, дневников, фотографий. Как и раньше, он не нашел ничего существенного: никаких ссылок на мадам Зигони с планеты Розалия, никаких других известных ему имен.
Плок и другие агенты МСБР спустились с верхних этажей. Глоуэн провел их вниз, в усыпальницу Зонка, где все еще горел тусклый желтый фонарь в нише за балконом.
Глоуэн открыл дверь, но не мог заставить себя зайти внутрь дальше, чем на два шага. «Вот она! — сказал Глоуэн. — Все так же, как было — пьедестал, ручеек в промоине, трещина, ведущая к колодцу».
Плок обвел взглядом всю пещеру: «Сокровищ не видно».
«Я их не нашел — а у меня было время для самых тщательных поисков, уверяю вас! Здесь нет никаких потайных люков, вынимающихся камней или сдвигающихся в сторону панелей. Если клад и существовал, его кто-то давным-давно унес».
«В любом случае, это не наше дело, — заключил Плок. — Мы видели гробницу Зонка — и теперь, если ни у кого нет возражений, я готов вернуться в Фексельбург».
«С меня хватит семинарии», — отозвался Нардьюк.