Хроники ключников. Бунт теней
Шрифт:
– Спущусь за тобой позже.
– Хорошо.
Я прошла во двор, осмотрела машину матери, пылящуюся под навесом, и замерла у крыльца. Было довольно холодно, Эд одолжил мне пиджак, а тапочки я стащила в больнице. Выглядела я довольно потрепано. Платье из третьего мира не исчезло - превратилась в какую-то тряпку неопределенного цвета. А пиджак Эда был теплый и пах сигаретами.
Я запрокинула голову. Небо, сизое, тяжелое, роняло редкие капли. Цветы давно осыпались, трава сморщилась и прижалась к земле. Пахло прелой листвой, и тонкий аромат осени оживлял воспоминания.
"Дома. Мы дома".
– Добрый вечер.
Мне огромного труда стоило не броситься ей на шею. Мама замерла у входа в дом, в тени двери, и изучающе, с любопытством, оглядывала меня.
– Добрый вечер, - если бы чувства не были притуплены обезболивающими, я бы не смогла сдержаться.
– Вы - знакомая сына Эда?
– Да, - отрешенно ответила я.
– Войдите. Скоро начнется ливень.
Хромая и кривясь, я поднялась на крыльцо, прошла мимо мамы внутрь дома.
– Вы..., - пробормотала она у меня за спиной.
– Мы не знакомы?
Я обернулась, но она тут же отвела глаза.
– Может быть, - неопределенно ответила я и, рукой опираясь о стену, двинулась в гостиную.
– Как ваше само... Твою мать, Феня! Ах ты, старый черт... Дай хоть пройти!
Но кот орал, скакал вокруг, терся башкой о ноги, пытался дотянуться до ладони, вставая на задние лапы.
– Вы здесь бывали..., - прошептала мать, наблюдая за нами.
– Да, - закусив губу, я осторожно опустилась в кресло и снова посмотрела на мать. Она же разглядывала пол.
"Мам, ну подними глаза! Ну взгляни на меня!"
Мама обхватила плечи руками. Она так похудела и осунулась! Хрупкая и потерянная, она жалась в тени, словно боялась и, поэтому, избегала моего взгляда.
Как я могла бросить её так надолго... Нестерпимо захотелось прижаться к ней, обнять, вспомнить, что такое покой, защита и искренняя, без подвоха, любовь, за которую не нужно бороться. Она вздрогнула, подняла было голову, но между нами очутился спустившийся со второго этажа Эд.
– Саша, - позвал он. Феня моментально испарился.
– Я помогу тебе подняться в спальню. Тархэт, принеси, пожалуйста, воды.
– Да, - ответили мы, и наши голоса слились.
Насколько я помнила, на стене у лестницы висели семейные фотографии. Теперь стена пустовала.
– Зачем вы убрали снимки?
– Чтобы не пугать её. Она помнит только третий мир.
– Вот уж что лучше забыть, - тихо произнесла я.
– Ты расскажешь мне позже. Обо всем, в мельчайших подробностях. Стой-ка.
Легко подняв меня на руки, маг осторожно двинулся вверх по лестнице. Я прижалась к его груди, и закрыла глаза.
– Ответь только, - он помолчал, глубоко вздохнув.
– Кто ударил?
– Макс, - промямлила я.
– По мне.
Дождь барабанил по карнизу, и в открытое окно нет-нет да залетала шальная капля. Стоило опустить голову на подушку, как я мгновенно провалилась в сон, сродни бреду, наполненный сиреневыми драконами, яркими магическими вспышками и скрипом старых качелей.
Разбудил меня Феня. Видимо, он жил в моей спальне, пока я гуляла по третьему миру, и теперь пытался выселить меня с кровати, топча одеяло и мою ногу в придачу. Открыв глаза, я попыталась поймать кота, но голова закружилась, и я, снова откинувшись на подушку, подняла глаза к окну. Было пасмурно, накрапывал дождь, поднявшийся ветер гнал по небу рваные тучи, через которые иной раз пробивались тусклые солнечные лучи. Часы показывали начало первого, но, несмотря на позднее время, в комнате терпко пахло свежесваренным кофе.
Я положила ладони на лицо, протерла глаза и оглядела потолок.
– Пусть.
– Чего?
Проводник, весь в пыли, свесился со шкафа.
– Это ведь не сон, правда?
– Нет, ты вовремя открыла дверь.
– Я думала, что... Что больше никогда собой не буду.
– У меня тоже малость крышу сорвало, - сознался Пусть, стряхивая с макушки засохшего паука.
– Кот тут?
Я пожала плечами, и проводник, рискнув, спикировал ко мне на подушку.
– Слушай, умница, - начал одноглазый, возясь у моего уха.
– Эд захочет узнать, что да как, но давай постараемся сначала понять, что ему самому известно.
– О чем он может знать?
– я зевнула. Неужели мне и дома придется обдумывать каждое слово?
– Женя на связь не выходил. Тэй... думаешь, Проклятый мог?
– У него и спроси.
– А он..., - я вопросительно посмотрела на Пусть. Тот неопределенно подергал крыльями.
Осторожно поднявшись, я оглядела комнату. Поверх ноутбука, превратившегося в пыльную подставку для лекарств, лежала записка.
"Уехали с твоей матерью в больницу. Сначала поешь, потом прими таблетки. Инструкция у зеркала. Тэя из дома не выпускай и сама не высовывайся - стоит защита. Будем к вечеру. Эд".
Я потрясла листком.
– Значит, мне нечего бояться, кроме ушибов и гадкой мерзости, что желает тебя сцапать? Тэй теперь Тэй?
– Не торопись с выводами, - предупредил Пусть.
– Эда сложно обмануть, но Проклятый очень хитер. А по гадкой мерзости есть у меня пара мыслишек. Обсудим, как придешь в себя.
Я кивнула, взяла со стула теплый, длинный халат и, закутавшись в него, направилась вниз. Конечно, в обители серебряных лестницы были круче, и я даже умудрилась пройти их на костылях, но всё же эти несколько ступеней родного дома дались мне с небывалым трудом. Тяжело дыша, хватаясь за ребра и пытаясь справиться с сердцебиением, я опустилась на последнюю ступеньку и прижалась головой к столбику перил.
"Ничего. Ещё чуть-чуть".
Я напряглась и, скрепя и кряхтя, встала. Потерла поясницу, потревожив шов на руке, пошипела от боли и по стенке двинулась на кухню. У входа я замерла, разинув рот от удивления.
Тэй стоял у плиты, спиной ко мне. На нем были надеты только старые женькины джинсы, и я смогла увидеть следы, оставленные на его теле черным заклинанием. Вдоль позвоночника, от хребта до поясницы, тянулись две узкие багровые полосы, испещренные короткими, поперечными рубцами. Кожа вокруг шрамов натянулась и покраснела, и Тэй несколько раз пытался почесаться, но вовремя одергивал руку.