Хроники Мартина Хьюитта
Шрифт:
– O`u se Trouve Luigi? [25] – небрежно спросил он.
Я следовал за ним по пятам и в темноте смог различить, что Хьюитт прижал женщину к стене и зажал ей рот рукой. В этот же момент внезапно показалась вереница мужчин, поднимающихся по ступеням вслед за мной. Это была полиция.
Дверь за ними закрылась почти бесшумно, и загорелась спичка. Два констебля остались стоять внизу лестницы – у выхода, а остальные обыскали здание. Полицейские
25
Где Луиджи? (фр.)
– Eh, messieurs le police, – возмущенно воскликнула она, – it ees not of 'im! Мon pauvre Pierre! Мы не of the clob – мы только работать прислугой. [26]
Один из задержанных, по всей видимости был мужем этой женщины. Он был невысокого роста и достаточно безобиден на вид.
Хьюитт что-то прошептал офицеру, и двое мужчин были уведены вниз. Затем Мартин поговорил с женщиной, которая не переставала возмущаться и протестовать.
26
Господа полицейские! Мы не виноваты! Мой бедный Пьер! Мы не члены клуба – мы просто работаем прислугой (смесь фр. и анг.)
– Вы говорите, что не состоите в клубе, – сказал он, – но как вы можете доказать это? Если вы всего лишь прислуга, как вы утверждаете, то вам нечего бояться. Вам поверят, только если вы расскажите все. Теперь о Жераре. Что они с ним сделали?
– Жан Пингар, – продолжила она на ломаном английском, – я быть на первый этаж. Я потерять он. Жан Пингар прошлая ночь пить очень сильно, весь пьяный, вот так, – произнесла женщина и начала крутить головой, высунув язык, изображая опьянение, – он спать сегодня много, когда Эмиль уходить, Жерар тоже уходить. Никто не знать куда. Я хотеть сказать. Мы не из клуб, мы прислуга, я и Пьер.
– Но что они сделали с Жераром перед уходом? – еще раз спросил Хьюитт.
Женщина рассказала все, что знала. Она слышала, что Жерара выбрали для того, чтобы отвезти куда-то телегу. Раньше он работал у пекаря и умел хорошо управлять повозкой. Он должен был что-то сделать, но женщина не поняла, что именно и где. Все это было связано с каким-то делом клуба. Но в последний момент Жерар испугался и написал письмо. Его надо было отправить в полицию. Там сообщалось местонахождение лошади и телеги, чтобы полиция могла конфисковать эти вещи, но никаких имен своих соратников он там не писал.
Тем не менее, письмо так и не было отправлено. Парня заподозрили, так как он сильно нервничал. Письмо нашли в кармане и прочитали. Жерара призвали к ответу. Он не мог ничего сказать, только повторял: «Je le nie!» [27] Кроме этого, от него не могли добиться никаких объяснений. Было много шума, и за всем происходящим женщина подсматривала с лестницы. Жерар был сильно напуган, он очень боялся. Его лицо побледнело от ужаса, он молил о милосердии. Но они говорили, что парня нужно убить и стали обсуждать, как это сделать. Бедный Жерар был на грани обморока. Его заставили снять воротник, и приставили нож к горлу. Вот тут он и потерял сознание.
27
Здесь
Затем его облили водой и стали бить по лицу, пока он не пришел в себя. Он снова повторял: «Je le nie! Je le nie!». Тогда один ударил его бутылкой, а другой палкой, и снова к его горлу приставили острие ножа. На этот раз он не падал в обморок, а только беспомощно повторял: «Je le nie! Je le nie!». Они завязали ему узлом на шею платок и стали затягивать его, пока лицо парня не побагровело, а глаза не стали круглыми от ужаса. Затем его снова ударили по лицу, и он потерял сознание.
Убивать его они пока не стали, так как пришлось бы незаметно избавиться от тела, а они не подготовились к этому. Поэтому решили встретиться еще раз и обсудить, как все лучше сделать. Жерара увезли на квартиру братьев Пингар, которая расположена на Генри-стрит в районе Голден-сквер. Но Эмиль Пингар ушел по делам, а Жан был пьян и спал, в это-то время их узник и исчез.
Женщина также рассказала, что Жан Пингар – один из двоих задержанных, тот который выше ростом. Другой же, несчастный Пьер, всего лишь является слугой, и не имеет никакого отношения к делам клуба. Она клялась, что их не за что арестовывать, и она готова предоставить полиции любую информацию, которую они только попросят.
– Как я и предполагал, – сказал мне Хьюитт, – у этого парня сдали нервы от ужаса и стресса, в результате чего он и получил афазию. Думаю, я упоминал прежде в разговоре с тобой, Бретт, что единственное, что бедняга мог произнести, было: «Je le nie!». Теперь он произносит это просто механически, даже не понимая смысла. Пойдем, тут нам больше нечего делать. Но подожди минутку.
Снаружи послышались шаги. Свет погасили, полицейский подошел к двери и открыл ее, как только прозвенел звонок. Один за другим вошли трое мужчин, дверь за ними сразу закрылась, и их немедленно арестовали. Мы спокойно покинули здание.
На следующее утро из газет мы узнали, что вчера в клубе Бакунина произошел самый крупный арест анархистов в Англии. Все задержанные помещены в камеры и на них надеты кандалы.
Мы отправились в ресторан «Лузатти», и за ужином Хьюитт представил в мое полное распоряжение все факты этого дела. Их я и изложил выше в этом рассказе.
– Но, – сказал я, – что насчет тех непонятных рисунков, которые, как ты говоришь, Жерар сделал в полицейском участке? Могу ли я посмотреть на них?
Хьюитт повернулся туда, где висело его пальто, и вынул из кармана несколько листов.
– Большинство из них, – сказал он, – вообще ничего не значат. Это то, что он написал вначале, – продолжал он, подавая мне первый из двух бумажных листов, которые были представлены в начале этого рассказа, – посмотри, здесь он начал механически писать слово «monsieur», что означает «месье». Это обычное начало письма. Но наш бедняга смог вывести правильно только три буквы, дальше мы не можем разобрать окончания, так как на листе – просто каракули. Он пытался написать что-то снова и снова, у него даже получилось нечто очень похожее на «que» [28] , но смысла я так и не смог уловить.
28
Который (фр.)