Хроники Обетованного. Клинки и крылья
Шрифт:
ГЛАВА I
Лэфлиенн (западный материк). Пустыня Смерти, Молчаливый Город
Лететь на драконе оказалось для Тааль не так странно, как находиться в новом теле. Всё-таки высота естественна для майтэ; неестественно, лишь если дарит её кто-то другой.
Полупрозрачные кожистые крылья неуловимо-текучего цвета поднимались и опадали по обе стороны от Тааль. Сквозь них просматривались и небо, и песок Пустыни, щедро облитый рассветными лучами, и серовато-белые развалины Молчаливого Города, к которому направлялся дракон. Но крылья были вполне реальны, как и широкая, бугристая драконья спина под Тааль. Вдоль позвоночника
Мелькнула тоскливая мысль: долго ещё придётся привыкать без них. Почему-то Тааль не сомневалась, что на этот раз крылья к ней не вернутся.
Возможно, не боялась она ещё и потому, что дракон летел невысоко и осторожно, без резких рывков или рискованных поворотов. Сама Тааль бывала очень даже склонна к ним, но его выбору сейчас скорее радовалась... Точнее, радовалась бы, если бы не была вот так, до отстранённого бесчувствия, ошеломлена всем происходящим.
Дракон разворачивался при помощи длинного, гибкого хвоста с острым треугольным наростом на кончике; взбираясь на своё место (с усилиями, потому что ноги нетвёрдо держали её), Тааль успела заметить мерцающие на хвосте разводы- по-видимому, когда-то его украшал богатый узор, словно на крыльях бабочки... Когда-то - когда дракон ещё не обрёл вот такую полувоздушную форму. Тааль хотелось верить, что он не всегда был таким, не всю жизнь... Сколько живут драконы? От одной мысли об этом у неё перехватывало дыхание - сильнее, чем от жаркого ветра, бьющего в лицо. За весь короткий полёт она больше ни разу не оглянулась на хвост, но ощущала, как каждое его движение упруго отзывается в драконьем позвоночнике.
Проводник Тааль сидел впереди, за следующим гребнем, и она обхватила его спину неуклюжими руками, беспёрыми, лишёнными когтей; как и ноги, они пока казались чем-то чужеродным, пригнанным кое-как. Или, может быть, иллюзорно-призрачным, подобно дракону... К слову, Тааль подозревала, что её бескрылого спутника тоже разве что с натяжкой можно назвать живым. Его кожа, конечно, была не прозрачной и ртутно-текучей, а просто бледной и прохладной, несмотря на палящее солнце; ветер путал лёгкие тёмные волосы, небрежно собранные в хвост какой-то тесёмкой; чуткие пальцы то и дело касались драконьей чешуи там, где туловище переходило в шею: бескрылый направлял полёт, и гигантское существо подчинялось каждому ласковому прикосновению. Но Тааль, смущённо касаясь узкой спины и ощущая вздымавшиеся от дыхания рёбра под тонкой тканью одежды, всё же отлично видела, что её спутник не отбрасывает тени. Видела она и то, как солнце временами начинает просвечивать сквозь его скулы и высокий открытый лоб; и ощущала, как весь его облик, по мере приближения к полуразрушенным стенам, становится всё более бестелесным - сотканным из теней, и лунного света, из чужих снов и чужой памяти. Плоть то истончалась и таяла под её руками, то вновь обретала плотность - как только она задумывалась об этом. Тааль не знала, смущает ли бескрылого своей наблюдательностью, и мысленно благодарила его за молчание.
Молчание, впрочем, тянулось не так уж долго: весь полёт скоро подошёл к концу. Увидев, как приближается земля, Тааль испытала знакомый укол сожаления. Лишь в небесах, пусть даже невысоко, можно быть по-настоящему счастливым... На земле возвращаются боль, и тревога, и невыполненные обязательства с дурными снами, с чередой суетных забот. Они приходят, как только воздушный океан перестаёт колыхаться под ногами, а пьянящая свобода - врываться в лёгкие. Лишь в небесах можно сполна чувствовать, что живёшь.
Дракон перелетел через источённую древностью стену с белыми воротами и, лениво поведя змеиной головой, стал снижаться. Вскоре все четыре лапы заскребли по песку, а перед глазами Тааль выросло второе, внутреннее кольцо стен. Теперь они были так близко, что она различала полустёртую резьбу на камне: круглые древесные кроны, и какие-то махины, переплывающие море, и драконы, драконы, драконы - десятки огромных, с любовной точностью высеченных драконов. Какие-то из них замечательно сохранились, от других остался лишь размытый силуэт, одно ущербное крыло или половина лица (отчего-то уже не хотелось говорить: морды...) Пока проводник подавал ей руку, помогая спуститься, Тааль ошарашенно смотрела на драконов величиной с галку и высотой с башню, на драконов с рогами, на драконов, дышащих водяным паром (мастера древности выскоблили каждую капельку, чтобы вода и без цвета легко отличалась от пламени)... Чешуя одного из драконов напоминала кружевные воронки. На каменной плите он обвил цветущее дерево - может быть, поэтому сам походил на громадный цветок.
– Я никогда не думала...
– пробормотала она, силясь подобрать слова. Тааль спрыгнула на песок, уже успевший раскалиться. Он обжёг кожу пяток - новую, уязвимо-тонкую, - так, что она вскрикнула от боли. Чтобы устоять, пришлось схватиться за плечо провожатого.
– Не думала, что...
– Что они такие разные?
– с улыбкой закончил бескрылый. Бережно обхватив Тааль одной рукой, другой он погладил драконью морду - или, скорее, коротко потрепал меж ноздрей. Он явно знал, где именно гладить: чешуйки там были частыми, узкими и нежными; дракон благодарно фыркнул и заурчал, жмурясь с доверием старого друга. Потом отстранился, по-кошачьи напрягся, присев на лапы, мощно оттолкнулся и взлетел; Тааль заслонилась ладонью, но в лицо ей всё равно брызнул фонтан песка.
– Да, - кивнула она, с завистью провожая взглядом полупрозрачное существо. Переливаясь всеми оттенками от зелёного до густо-фиолетового, дракон описал плавный круг над ними, издал прощальный рык и скрылся за кольцом стен. Ещё несколько ударов сердца она слышала шорох его крыльев, а затем вернулась тишина.
– Да, наверное. Это по-прежнему так или?..
Тааль боялась договаривать - боялась услышать жестокую правду о том, что все эти удивительные существа исчезли или стали бесплотными призраками. Её спутник вздохнул и на мгновение прикрыл дымчато-серые, лишённые всякого определённого выражения, глаза. В таких глазах нетрудно потеряться; и что-то подсказывало Тааль: терялись многие.
– Раньше, несомненно, драконов было куда больше. Теперь осталось не так уж много пород: им нужен простор, а на том клочке земли, который сейчас в их распоряжении, нелегко размножаться и искать пропитание... Но нельзя и сказать, что всё совсем безнадёжно. Каждого дракона сейчас очень берегут. Их кладки хранятся, как вода в Пустыне, а у детёнышей есть всё необходимое.
– Кто бережёт?
– спросила Тааль, с досадой услышав, как сорвался её новый голос. Он был и похож на прежний, и совсем не похож - будто одна и та же песнь майтэ, спетая в разных традициях либо на разных тонах. Это сбивало с мысли.
– Бессмертные? Тауриллиан?
Серые глаза пристально глянули на неё - и тут же отправились в новое странствие по стенам и песку.
– Потерпи ещё немного, Тааль. Совсем скоро мы всё обговорим, обещаю. А пока - будь моей гостьей... Прошу.
Изящно вывернув руку, он сделал приглашающий жест. Тааль шагнула вперёд, тщетно стараясь не раскачиваться (какое всё же большое, громоздкое, непропорциональное тело, и как голова высоко от земли!..) и не шипеть от боли на горячем песке. В этих стенах ворота не сохранились: на их месте зиял провал, края которого будто пустынные ящерицы обгрызли. Было видно, что внизу кладка на немалую высоту осела, уйдя в песок.
– Ты привыкнешь, - услышала Тааль, робко проходя через арку бывших ворот. Рельефный каменный язык одного из драконов - раздвоенный, как у змеи, - чуть не оцарапал ей щёку... В голосе бескрылого звучало искреннее сочувствие - вот только теперь, после кентавров, Двуликих и грифов, после загадок Хнакки и Эоле, Тааль тяжело было поверить в любую искренность.
– Обязательно привыкнешь. Новое тело - это всегда испытание.
– Дайте мне, пожалуйста, руку...
– осмелилась всё-таки попросить она, обнаружив, что голова заново начинает кружиться.
– Мастер Фаэнто, ведь так?