Хроники Обетованного. Клинки и крылья
Шрифт:
***
По дороге к жилищу Фиенни Тааль встретила и других обитателей Молчаливого Города - но каждый раз не была уверена, не привиделось ли ей. Русалки в фонтане были ещё очень даже живыми и облечёнными в плоть по сравнению с еле заметным остроухим человечком (наверное, это и есть боуги, - решила Тааль, с неловкостью осознав, что ростом он теперь ей по пояс). Человечек мелькнул серым пятном возле высокой башни, чтобы тут же испуганно растаять, - казалось, что появление посторонних заставляет его вспоминать о собственном существовании
На крыше городской купальни (Тааль никогда бы не догадалась, что это именно купальня, если бы Фиенни не сказал ей) угнездился крошечный, не больше крупной лесной кошки, дракончик. Он дремал, обернувшись хвостом, и был так размыт и бесцветен, что напоминал клочок тумана. Тааль решила, что это детёныш, и не сумела удержаться от вздоха. Ей вспомнился лисёнок в когтях грифа - а ещё бурые разводы на скорлупе. Следы разложения, которого не должно было быть, смерти, случившейся до рождения.
– Он спит всегда, - сказал Фиенни, проследив за взглядом Тааль. От его слов впервые повеяло смертным холодом, хоть рука и оставалась тёплой.
– Должно быть, умер совсем младенцем, и никакая память не удерживает его. Возможно, здесь он счастлив больше других...
– Как сюда попадают?
– осмелилась спросить Тааль.
– Здесь ведь не все... не все, кто...
Почему-то ей не хватало воли сказать: умер.
– Не все ушедшие?
– подсказал Фиенни.
– Нет, конечно. Кроме меня, все в Молчаливом Городе - из Лэфлиенна. Все либо сами не смогли обрести покой, либо связаны магией тауриллиан.
– А Вы...
– Я на особом положении, если можно так сказать, - улыбаясь, проговорил Фиенни.
– Сначала тауриллиан считали меня кем-то вроде советника по делам Обетованного.
– Сначала?
– с опаской уточнила Тааль.
– А сейчас уже нет?
– Сейчас я не помогаю им, - просто и искренне сказал Фиенни. Часть его лба на секунду стала прозрачной; он скользнул запястьем по зеркалу на поясе, чтобы исправить недочёт.
– Значит, Вы на стороне атури?
– Я ни на чьей стороне - уже очень давно. Я лишь подведу тебя к итогу пути, который тебе предназначен...
– это звучало, точно ребусы Эоле в пещере, и Фиенни отвернулся, как если бы и сам ощутил неловкость. Потом свернул за угол и с явным удовольствием потянул носом.
– Жасмин, Тааль. Мой собственный маленький оазис.
Здесь действительно рос жасмин - посреди песка и каменной крошки; изящный куст, усыпанный белыми цветами. Улицу пропитал тонкий, до странности печальный аромат; Фиенни шла эта горьковатая сладость. За кустом жасмина Тааль разглядела уютную овальную дверь из красного дерева - с позолоченным дверным молотком и чисто выметенными ступенями. В городе призраков и руин это выглядело слишком... нормальным. Тааль будто набрела на чужое гнездо.
О себе напомнила боль в ногах, а после - тяжесть волос, оттягивающая затылок. Да, больше не "гнездо"... Ей следует, наверное, привыкать к дверям и каменным стенам. Тауриллиан и атури наплевать, что полёты будут с мучительной ясностью возвращаться к ней во снах.
– Вы вырастили его с помощью магии?
– спросила Тааль, пока Фиенни открывал дверь. Она растворилась почти бесшумно, но даже неприметный скрип в тишине прозвучал как грохот.
– Конечно, - как бы в забытьи ответил Фиенни. Он уже стоял на пороге, почти касаясь макушкой притолоки и словно не желая отрываться от жасмина. Тааль в первый раз подумалось, что обязанность провожать её через Город его тяготит.
– Проходи, Тааль-сновидица. Будь моей гостьей.
Тааль не знала, каким полагается быть жилищу бескрылого, - но дом Фиенни сразу показался ей образцом. Всё внутри небольшого помещения было подобрано, сделано, поставлено с таким вкусом, такой любовью к каждой мелочи, что лучшие хозяйки гнездовья на Высокой Лестнице позавидовали бы. Простая ореховая мебель, открывая свободное пространство, уютными сгустками теплоты жалась по углам. Сначала Тааль удивили два кресла - мягких и громоздких, как медвежата, - но потом она поняла, что жара Пустыни здесь совершенно не ощущается, поэтому они манят, будто в ночной холод. Несколько зеркал разных размеров скучковались у стены напротив; их прикрыли полупрозрачной тканью - пряча то ли от посторонних, то ли от себя. Травяная подстилка скрадывала шаги и прекрасно сочеталась с тёмно-зелёными занавесями на окнах; это делало комнату похожей на сумрачный лес.
Большинство приспособлений, выдвижных ящичков, деревянных коробок были Тааль незнакомы; у неё разбегались глаза. Над столиком, в подвесных полках, небрежными рядами стояли таблички, похожие на драгоценность Турия - древнюю скрижаль "О стойкости"; рядом с ними лежали пергаментные свитки и странные предметы, которые она видела впервые. Пухлые и немного пыльные, белые или желтоватые внутри...
Здесь бы великолепно чувствовал себя дракон, - почему-то подумала Тааль. По крайней мере, в те периоды, когда позволял бы себе отдохнуть от полётов и охоты на оленей с быками... А ещё более великолепно - древесные атури. Как Фиенни назвал их, дриадами?..
И ещё ей стало интересно: какие нужны воля и мужество, чтобы создать себе вот такой уголок в городе смерти?.. Чтобы всё волшебство - оставшееся лишь настолько, насколько это доступно призраку, - пустить на сотворение этого уголка?
– Что это?
– спросила она, осторожно дотрагиваясь до одного из странных предметов. Фиенни без единого шороха, как положено тени, снял с крючка начищенный до блеска сосуд и подвесил его над небольшой жаровней в форме драконьей пасти. Жаровня зажглась от щелчка его пальцев. Вскоре вода в сосуде закипела, сосуд мелко затрясся, а из его носика повалил пар.
– Книги, - сказал Фиенни.
– Из бумаги, кожи и дерева. Можешь полистать, не бойся. Там такие же письмена, как на табличках кентавров и черепках тауриллиан... А это чайник, Тааль-Шийи. Не стоит смотреть на него, как на чудо, - он усмехнулся краешком губ.
– Я постоянно забываю, что ты майтэ. Ты стала красивой девушкой.
Тааль вспыхнула - несмотря на превращение тела, краснела она по-прежнему запросто. Это не обнадёживало.
– В чайнике подогревают воду?
– Вот именно.
– А зачем?
– Сейчас увидишь, - Фиенни стремительно извлёк откуда-то две маленькие округлые чаши, поставил их на стол поверх звенящих блюдец. Целители в гнездовье плели такие ёмкости из тростника и молодых веточек - для хранения мазей и порошков; в похожих держали и воду в сезоны засухи. Но Тааль ни разу не встречала на них ни ручек, ни тонкой многоцветной росписи.
– Разве Вам нужно есть и пить?
– растерялась Тааль - и сразу, вспыхнув по новой, прижала ко рту ладонь.
– Простите, я хотела сказать...