Хроники Обетованного. Осиновая корона

Пушкарева Юлия Евгеньевна

"Должно быть"... Тётя Алисия не знала бабушку. Как-то раз дядя Горо под большим секретом (и вслед за третьей кружкой эля) рассказал Уне, что та умерла вскоре после её рождения. Мать наверняка предпочла бы, чтобы Уна не знала даже этого - будто в этой беде, в горе дедушки и в безвинной вине тёти было что-то постыдное.

– Он был умным?

– До невозможности. Но только не в житейских вещах, - младенец умилительно чмокал, не подозревая, что речь идёт о его злополучном тёзке. Локтем тётя Алисия придерживала его голову - так умело и спокойно... Уна почувствовала, что невидимый узел в её горле начинает распутываться. Может

быть, зря она с таким напряжением ждёт катастрофы? Может быть, мама в конце концов примет её такой, какая она есть?
– По-моему, он знал всё на свете. А беседу вёл так, что...
– тётя фыркнула.
– В общем, девчонки из нашего круга визжали - то от восторга, то от обиды. Гельмина Каннерти - та, что потом вышла за альсунгского двура, - особенно усердствовала... Альен проходил мимо неё, как мимо мебели, и я уже боялась, что в отчаянии она покончит с собой.

– Отец сказал, иногда он был безжалостным.

– Он мог быть очень жесток, - кивнула тётя.
– Мог в упор не видеть, что делает кому-нибудь больно. Или видеть, но продолжать - просто из азарта. Твой дедушка был таким же. Думаю, поэтому они и не ладили.

Продолжать из азарта... Уне вспомнились хроники рода Тоури, мать, а потом - почему-то - Бри. Ей снова стало не по себе.

– Не смотри так, Уна. Альен вовсе не злодей. Он был способен на сильные чувства, - тётя прекратила баюкать младенца и уложила его, вновь задремавшего, обратно.
– Возможно, на слишком сильные по человеческим меркам... Отец порой называл его подменышем. Говорил, что у него не мог родиться такой сумасшедший сын. Что его принесли Отражения или болотные духи...

– Или боуги, - отчего-то у Уны защемило сердце.
– Как в твоих сказках.

– Да. Хорошо, что ты их помнишь, - тётя улыбнулась.
– Только это не мои, а древние сказки. Нам их рассказывала наша няня, Оври. Альен по-настоящему любил её. Правда, всегда думал, что его любовь приносит людям несчастья...
– Уна стиснула зубы. Это не просто напоминало её собственные мысли о себе - тётя будто развернула их и огласила, подобно посланию в свитке.
– И, наверное, в чём-то был прав... Но это не заставило меня от него отказаться. И никогда не заставит.

Уна поднялась с ковра. Глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и одёрнула платье. Мама настояла, чтобы сегодня она оделась в небесно-голубое - цвет богини Льер, цвет новой жизни. Сегодня и завтра всё здесь - в честь маленького Альена... Дядя Колмар пригласил менестрелей, и вечером они будут играть в большом зале. А на завтра (специально для дяди Горо и - немного - для самой Уны) запланирована охота на лису в ельнике Рориглана. Дядя Горо считает, что в это время года и ранней осенью лису травить лучше всего; и дядя Колмар, волей-неволей, вынужден с ним соглашаться... Иначе можно и обидеть вспыльчивого родственника.

Короче говоря, жизнь продолжается. Стрижи вьются и кричат над башнями - а Уна узнаёт наконец-то правду.

Она думала об Альене Тоури. Чем больше она о нём думала, тем больше в ней творилось что-то непостижимо важное. Это казалось важнее предстоящего брака, важнее победы Дорелии над Феорном; и даже (увы) важнее рождения кузена... Поймёт ли тётя, если Уна скажет ей об этом? Поймёт ли хоть кто-нибудь?

Вряд ли. Есть что-то безумное в том, чтобы ощущать такую связь с незнакомым человеком, с не самым близким родичем, запятнавшим

свою репутацию кляксами тайн. Что-то дурное. Что-то от подменыша.

А с особенностью её магии, которой почему-то нравится не вовремя открывать истину о вещах и людях... Что привиделось бы Уне, если бы она в минуту пробуждения Дара коснулась Альена Тоури? Даже предположить трудно.

Впрочем, он наверняка сумел бы скрыть от неё всё что угодно. Ей нечего и мечтать о том, чтобы сравниться с волшебником такого мастерства - ни сейчас, ни когда-либо в будущем; ведь пока ей не даются и простенькие чары невидимости, да и призвать огонь получается лишь изредка - причём то крошечной искоркой после громадных усилий, то неуправляемым пожаром, как тогда, в конюшне... Нет, Уне нечего и мечтать о подобном. Если, конечно, тётя не преувеличивает, ослеплённая своей любовью и вечной верой в лучшее.

Теперь осталось самое сложное.

– Так ты думаешь, что он жив?

– Я почти уверена!
– шёпотом воскликнула тётя.
– Ты не представляешь, Уна, какая бездна сил была в брате!.. Он выдержал бы любые испытания. Будь его воля, он перевернул бы мир. Иногда мне кажется, - она грустно усмехнулась, - что он это и сделал... Когда мы встречались в последний раз, он был... Странным. Ещё более странным, чем обычно, я имею в виду. На нём будто тень лежала, - она нахмурилась, глядя на комод, где таились пелёнки, распашонки и чепчики.
– Альен не посвятил меня в свои дела, но у него явно была какая-то цель. Он зашёл в Кинбралан по пути, чуть ли не случайно. Он направлялся куда-то ещё.

– Цель была связана с магией?
– замирая, уточнила Уна. Но тётя лишь повела плечом.

– Откуда же мне знать?.. Это было так давно - в первый год Великой войны. И больше мы не встречались. Брат ушёл со скандалом: отец возненавидел его окончательно. Изгнал во второй раз, засыпал оскорблениями... Не позволил довести до конца несколько действий по защите замка, которой Альен озаботился. Это было чудовищно, - тётя поёжилась.
– Просто кошмар. Благодари богов, что с тобой дедушка был добр.

Уна вспомнила дедушку - и усомнилась в такой однозначности... Но спросила о другом.

– И ты искала его?

– Естественно, искала. Чего только я не делала - всё, кроме того, что действительно было нужно, - тётя прерывисто вздохнула.
– Я не осмелилась пойти против отцовской воли и уехать из Кинбралана, чтобы найти Альена. Не осмелилась, как и все мы. Никогда себе этого не прощу... Прошу тебя, Уна, всегда делай то, что считаешь необходимым. Всегда. Не давай себе поблажек.

Довольно пугающий совет, если разобраться... Уна решила, что в этом разберётся в другой раз. Ещё так много нужно выяснить.

– Отец сказал, ты писала его знакомым.

Новая улыбка тёти Алисии была усталой и бледной - совсем не такой, как утром. Уну кольнула вина. Похоже, воспоминания о прошлом - об этом прошлом - пьют силы из тёти, терзают её не меньше отца, как бы она ни бодрилась.

– Значит, Дарет и это заметил... Верно. Альен ведь тогда приходил к нам не один. С ним был агх по имени Бадвагур.

– Агх?
– Уна приподняла брови и машинально коснулась синего кулона на шее. Подарок дяди Горо она старалась не снимать - в основном потому, что именно на нём её Дар разгорелся в полную силу.
– Он водился с гномами?