Хроники острова магов. Семена жизни. Книга 1. Замок на болоте
Шрифт:
И вот, когда мы уже упаковали все наши трофеи и собрались выносить их наружу, до нас донеслись тревожные крики оставленных наверху часовых. Несколько человек и пара воинов нашего племени устремились наружу, чтобы узнать, в чем дело, но едва добежав до выхода, скатились обратно вниз по ступеням, порубленные мечами и пронзенные стрелами.
Наверху были наемники. Кто их нанял, мне неизвестно до сих пор. Специально ли они выследили наш отряд или наткнулись на нас случайно, тоже, видимо, навсегда останется тайной. Но ясно было одно: наемники сняли оставленных наверху часовых и теперь, окружив склеп, явно не собирались кого-то из него выпускать подобру-поздорову. Не успели мы еще прийти в себя, как сверху
Времени на раздумье нам было дано немного, да и будь его намного больше, вряд ли нам бы удалось как-то изменить свое положение. Но тем не менее Евпатий и наша мать решили попробовать пойти на хитрость. Ведь полностью выполнить требование наемников, даже при условии, что они сдержат свое обещание и оставят оставшихся членов нашего отряда в живых, означало повесить на себя клеймо позора! Сдаться без борьбы, не выполнив задания. Решили, что большинство воинов действительно под видом сдачи, выйдут наверх но несколько людей и детей драконов останутся в склепе, чтобы достойно встретить спустившегося в казалось бы пустой склеп врага. А когда в склепе завяжется бой, то вышедшие наверх схватятся с оставшимися снаружи воинами врага и при удачном раскладе помогут своим товарищам в склепе. Таков был примерный план…
Я оказался среди тех, кому выпало выходить наружу, точнее, на этом настояла мать. А вот сама она осталась в склепе, чтобы командовать засадой. Перед расставанием она твердо наказала мне, что бы ни случилось, сохранить себе жизнь, ведь я последний из рожденных. Она уверяла меня, что не зазорно будет даже пойти на предательство или повести себя как трус, но себя надо сохранить обязательно. Иначе могут сбыться самые плохие пророчества оракула.
С тяжелым грузом ответственности и раздумий я направился к выходу из склепа. Впереди меня шел Евпатий, а сзади остальные люди и дети драконов, все, кроме тех, что остались в склепе.
После полумрака подземелья солнечный свет казался особенно ярким. Освещенные этим ярким светом, на поверхности нас ждали наемники. Прямо на выход из склепа были направлены дула двух орудий, готовых в любой момент выстрелить внутрь склепа. Наемники широким кольцом окружали выход, и с первого взгляда было понятно, что воины это бывалые, а поэтому очень осторожные. Все стояли с обнаженным оружием, у многих были наготове луки и арбалеты. А у нескольких я даже заметил мушкеты. Нас выпускали наружу строго по одному, при этом каждый выходивший останавливался у выхода и бросал на землю впереди себя все свое оружие, затем к нему подходили двое наемников и тщательно обыскивали. После обыска каждого из нас тщательно связывали по рукам и ногам и сажали на землю недалеко от входа.
Стало ясно, что задуманный план, во всяком случае вторую его часть, касающуюся попытки завязать бой на поверхности возле склепа, осуществить не удастся. Наемники полностью контролировали всех тех, кто вышел из склепа. Даже при том, что все мы были собраны в одном месте, связанные по рукам и ногам, близко к нам никто не подходил, а за каждым нашим движением следили несколько лучников с наложенными на тетиву стрелами.
Я срочно направил свои мысли к матери, которая осталась в подземелье, чтобы предупредить ее о нашей беспомощности. Мать все поняла, но больше волновалась не о том, что они не смогут без нашей помощи выдержать натиск наемников, а о том, что оставшиеся наверху воины врага перережут нас, за то что мы не полностью выполнили свою часть уговора.
Пока я лихорадочно соображал,
Раздался обычный звук, как от удара чего-то тяжелого о камни, после чего из склепа полыхнуло ослепительно яркой вспышкой, которая была ярче солнечного света, но длилась меньше секунды. В этот самый миг моя связь с матерью прервалась, и все мои попытки снова с ней соединиться результатов не приносили.
Тем временем командир наемников приказал половине своих людей спуститься в склеп и забрать оттуда все ценное. Остальные вместе с главарем остались нести наружное наблюдение.
Связанные по рукам и ногам, собранные в одном месте, находясь под непрестанным надзором наемников, мы тщательно прислушивались, не раздадутся ли из склепа хорошо знакомые звуки борьбы и сражения. Время шло, но из поглотившего половину наемников склепа не было слышно ни звука. Нас всех терзало дурное предчувствие, а Евпатий сделал несколько попыток разговорить предводителя наемников, но добился лишь зуботычины и приказа молчать.
Время шло, кроме шелеста листьев да пения птиц, больше никто так и не проронил ни звука. Все мои новые попытки связаться с матерью по-прежнему были тщетны.
И вот наконец из склепа показались наемники. Все они несли тяжелую поклажу, которую стали грузить на до этого скрытую, но пригнанную по приказу предводителя телегу. Вещей было так много, что некоторые даже были погружены на тех лошадок, что везли орудия наемников.
Когда с погрузкой было закончено, главарь наемников заявил, что они соблюдают уговор и оставляют нас целыми и невредимыми, забрав с собой только наше оружие.
Как только наемники скрылись из глаз, все мы, помогая друг другу, стали пытаться освободить от веревок туго связанные конечности. Через какое-то время нам всем наконец удалось развязаться. В первую очередь большинство из нас ринулись в этот злосчастный склеп. Наши самые худшие ожидания оправдались, никого живого мы там не обнаружили.
Сам склеп, еще недавно хранивший драгоценные артефакты, рукописи, магические кристаллы и многое другое, был начисто вычищен наемниками. А в тех местах, где прятались в засаде дети драконов и русичи, лежали странные изуродованные фигуры, в которых практически невозможно было узнать былых воинов. Все они были мертвы. Никогда раньше я не видел подобной смерти. Тело каждого воина, неважно, человека или нашего сородича, было словно сильнейшим образом высушено. А когда к телу пробовали прикоснуться, то, оно тут же распадалось в мелкую пыль. Создавалось такое впечатление, что все тела были каким-то непостижимым образом выжжены изнутри. Ведь снаружи никаких следов ожогов или других признаков огня не было. Даже одежды воинов нисколько не пострадали.
Наблюдая с немым ужасом всю эту картину, я узнал то, что осталось от нашей матери. Кинувшись к скрюченному и высушенному телу, я попытался поднять его на руки, но оно тут же распалось в прах. Взвыв от ужаса и непереносимой боли, я, расталкивая тех, кто попадался у меня на пути, выбежал из склепа. Снаружи с невозмутимым видом прямо на земле сидел Евпатий. Глаза его были полуприкрыты, он ровно дышал, а на лице не было и тени скорби. Создавалось полное впечатление, что он задремал.
Не помня себя и не думая о последствиях, я налетел на него, стал что-то кричать, трясти его за грудки и обвинять в смерти матери и остальных, а также в плачевном исходе всего нашего мероприятия.