Хроники пенсионера Неделина
Шрифт:
— В смысле ИО. — удивилась Лена.
— Исполняющая обязанности. — пояснил Иван, — Её отец Лука Фамич, он как-то приболел и решил в саркофаг целительский прилечь, поспать годков так пять, а на свое место сына своего старшего посадил. А сынок его через год помер, странно так помер, никто не видел того умертвия, что его порвал... Ну не могла она уже тогда быть... Или могла?
— Всё может быть, но главное понимаешь племяшка, саркофаг мы открыть не смогли. Он сам должен был открыться через пять лет, там таймер магический стоит, но саркофаг не открылся. Мы, что только не делали, какую только магию не применяли, а так до сих пор и не смогли пробудить истинного князя Востока. А средний сын его Елисей, он всё как сестра скажет, так и делает, без воли парень. Вот на трон Ольга и присела, вроде как временно, а уже почитай пять сотен лет сидит.
— Сколько сидит? — удивилась Лена. — А вам тогда по сколько лет? И фраза “тыщу лет” не появлялся — это не преувеличение?
— Ну мне всего-то, где-то четыре тысячи лет, а вот этому старику почитай за пять перевалило. — спокойно ответил Алексей и улыбнулся, увидев, как вытянулось изумлённое личико Лены. — Просто в те времена дни рождения не отмечали, матушка сказала, что я в день летнего солнца стояния родился, а вот этот морозильник ходячий значить в зимнее солнце стояние. Ну а сколько нам точно лет, никто не знает. Разве что нянюшка высчитать может, да ей это не надо, она нас и так любит.
— Лен, — улыбнувшись и обняв девушку произнес Иван, да ты не переживай, тебя тоже ждет такая долгая жизнь, старшие князья почти не стареют и не помираю, если их не убивают.
— Офигеть. — произнесла Лена и услышав стон деда, спросил, — А он сколько жить будет?
— Ему отпущено чуть меньше, средние князья и младшие князья магически слабее и соответственно живут меньше. Если б магии было, как раньше, когда мы родились, то и простые люди до трёх сот лет доживали, а сейчас всё сократилось и убыстрилось. — ответил Алексей и почесал кучерявый затылок. — Как же нам истинного князя на престол вернуть и Ольгу одолеть?
— Ну для начала надо на самый низ спуститься и сам саркофаг посмотреть. — ответил князь Огня садясь и при этом ощупывая свое плече. Голос у него был тихий и слабый, но он явно быстро приходил в себя.
— Фу, — возмутилась Лена, — Опять этот жуткий запах.
— Какой? — удивился Иван и принюхался, — Действительно мертвечиной несёт.
— Так их там толпа наверно. — показал на дверь Огонь и в ту снова ударили чем-то тяжёлым.
— Не может такого быть. — ответил Неделин, — двери зачарованные, нянюшка сама нашёптывала, чтоб ни запах, ни дым, ни туман вредоносный не проник, было дело пытались отравить. Так она сразу меры приняла. Да и окна также зачарованы. Откуда вонь?
Алексей показал на раскрытую дверь потайного хода. Огонь встал на ноги, застыл на мгновение схватившись за изголовье, он побледнел, но всё же отпустил изголовье и подошёл к двери. Прислушался, принюхался и поспешил дверь запереть.
— Уже на третьем этаже. — сказал он и Иван с Алексеем не сговариваясь, поспешили придвинуть кровать к двери так чтоб ее открыть было невозможно. Кровать оказалась настолько громоздкой и тяжёлой, что им это с трудом удалось сделать.
— И как мы теперь на минус десятый этаж попадем? — спросила Лена, попыталась открыть окно, но лишь получила легкий удар по пальцам невидимой ладонью. — Ай, это что такое было.
— Окна тут только нянюшка открывать может, даже мне нельзя. — виновато ответил Неделин, — чтоб из дому не бегал, куда не положено и наказания отсиживал полностью.
Всё уставились на окна, как на предателей и в наступившей тишине очередной удар в дверь заставил всех вздрогнуть.
— А проход для прислуги? — спросил Огонь. — У меня в кухне есть проход для прислуги, только им уже никто не пользуется.
— Потому что там ступени так стерлись за время существование башни, что там ходить опасно. — ответил Иван и признался, — я понятия не имею, где этот проход.
Лена и Алексей сразу развернулись к кухне и Лена прошептала:
— Надеюсь его печкой не заставили?
— Нет, печка дольше стоит. — ответил Иван и они вчетвером вошли на просторную кухню. Справа стоял массивный стол, возле которого стояли такие же огромные лавки. Справа от печи стоял стол поменьше и на нем были наставлены всякие медные кастрюле, сковородки и один большой чугунный казан. Всё сияло чистотой и чувствовалось, что хозяйка всего этого кухонного роскошества голову оторвёт если хоть соринку обнаружить на своей кухни по возвращении.
Никаких дверей на беленых стенах не было, только большой плакат с нарисованными детьми картинками справа от печи выделялся на фоне всей древней кухонной обстановки. Лена пошла к плакату и проходя мимо печи зацепила ухват, тот упал, девушка резко обернулась, запнулась и упала на плакат, порвала его и поняла, что падает. За плакатом дверь была не закрыта и Лена с воплем ужаса полетела в низ по ступенькам. Неделин даже не понял, как он оказался у распахнутой двери и взмахом руки послал за Леной ледяной скат. Ступеньки тут же покрылись толстым слоем льда и Лена, как по-спиральному жёлобу покатилась в низ, не переставая орать.
— Ну вот и умничка. — заявил не унывающий Алексей, — проход нашла.
Он пропустил в Ивана и сиганул на ледяную горку с молодецким уханьем. Огонь покачал головой, мол и это старшие князья и сам аккуратно опустившись на лед, покатился в низ.
Лена стояла в полумраке и держалась обеими руками за попу. Иван испугался, что она покалечилась и подбежав к ней заглянул в глаза и спросил:
— Что? Где болит? Ничего не сломала?
— Кажется попу отморозила. — ответила Лена и Иван с облегчением вздохнув, обнял девушку.
— Уж лучше отмороженная попа, чем сломанная шея. — заявил Алексей, подымаясь и тоже ощупал свое седалище. — Хотя вот отморозить кое-что другое, мне не улыбается.
— Вы хоть к чему-то серьезно относиться можете? — спросил Огонь.
— Можем, но если мы всё время будем серьезными и занудными, то наша долгая жизнь станет адом. Поэтому мы стараемся на всё смотреть проще. С Сафиром справились и тут справимся, правда пока не знаю как. — Заявил Алексей и щелкнул пальцами, под потолком загорелись шар и осветил просторную площадку и дверь, из которой торчали огромные острые, но уже давно заржавевшие гвозди.