Хроники разрушенного берега
Шрифт:
– Надо зимовье построить, – обратился Амир к Самохину и, когда тот вопросительно посмотрел на него, пояснил: – Я безделья боюсь. Народ у нас ушлый, бражку поставит или ещё как-то самореализуется.
Инструментов в партии было не очень много: нашлись двуручная пила, две ножовки, три топора. Такой набор Суханов признал более чем достаточным. Не было больших гвоздей, но Суханов сразу сказал: рубить избу будут «в лапу», а соединение сажать на деревянный шип. Бурав для шипов сделали из якутского охотничьего ножа – длинного и узкого, с односторонней заточкой, специально приспособленного крутить дырки в дереве.
Самохин
Небо выстыло до цвета пережжённого лазурита, а золото лиственниц сменилось угрюмой чернотой оголённых веток, но снег так и не выпадал. Это не обескураживало геологов – Иванов с Сидоровым валили лес, шкурили брёвна, пропиливали пазы, стаскивали заготовленный материал на определённое для зимовья место. Возле стройплощадки уже возвышалась груда болотного мха-сфагнума высотой в человеческий рост – его натаскал Суханов мешками с ближайшего болота. Мхом планировалось конопатить щели на срубе.
Крышу избы, посовещавшись, решили сделать по якутскому образцу – из тонких брёвен в два наката, а сверху насыпать земли и заложить дёрном. Печку смастерили из двухсотлитровой «лабазной» бочки, в которой хранилось снаряжение для последней точки на маршруте – той самой, на которой они оказались сейчас.
Сложнее оказалось с трубой: её пришлось изготовить из другой бочки, случайно обнаруженной в километре вверх по течению, где её в незапамятные времена обронил трактор геодезистов. У неё срубили верхнюю и нижнюю крышки, образовавшуюся трубу развернули и изготовили три коротких колена – так, что получившаяся конструкция должна была едва торчать из крыши. Порыскав по заначенным во вьючных ящиках припасам, Суханов извлёк ещё два листа оцинкованного железа, припасённых по старинной прорабской привычке просто так, на всякий случай, и пообещал, если тяга будет ни к чёрту, согнуть один из них на дополнительное колено. Кто-то вспомнил идею изготовления печной трубы из консервных банок, однако её сразу забраковали.
– Прогорит за три дня, – безапелляционно сказал Суханов.
Когда Самохин вернулся с пятидневного маршрута на базу, то оторопел от величия происходящих событий. В ста метрах от берега на сухом бугре среди высокоствольного лиственничника возвышалась гора блестящих, сочащихся смолой золото-красных брёвен. По размерам их груда была больше самой избушки, которую планировалось построить размером пять на четыре метра.
Возле груды брёвен располагалась уже вышеупомянутая гора болотного мха для конопатки, а рядом стройными рядами лежали тонкие жерди, заготовленные для нар, полок и прочих необходимых в зимовье предметов быта.
Самохина ждали. Ещё перед его уходом было оговорено, что к строительству зимовья они приступят все вместе – артельно. Суханов с рабочими всего лишь подготовили плацдарм для ударного выполнения работ. Правда, был уже уложен фундамент – первый венец сруба из лиственниц в
– Лет пятьдесят простоит, – с какой-то завистью проговорил Суханов. – Если лесным пожаром его не спалит на фиг.
Сам он проживал в казённой комнате в казённом бараке на окраине посёлка Алдан и максимум на что мог рассчитывать – на однокомнатную квартиру в хрущёвке Якутска. В строящемся зимовье он видел свой дом – такой, каким он мог бы стать, если… если… если…
По проекту Суханова сруб в четырнадцать венцов они должны были подвести под крышу за три дня. Однако это строительство заняло на два дня больше – просто потому, что и Суханов, и Самохин оказались теми, кого тридцать лет спустя назовут перфекционистами. Они тщательно придирались ко всем стыкам, при несовпадении изгибов брёвен требовали перебора трёх-четырёх, а то и пяти вариантов, перекладывали каждый сомнительный венец, пока брёвна не ложились друг на друга с таким микроскопическим зазором, что казалось, будто укладываемый между ними мох будет только мешать постройке.
Однако и Самохин, и Суханов знали, что это не так. Уложенный поверх пазового выступа сфагнум, будучи придавлен бревном сверху плюс массой остального строения (к каковой присоединится и засыпанная землёй крыша), утрамбовывается в тонюсенькую полоску торфа. И торф этот держит тепло нисколько не хуже исконно используемой для этих целей пакли.
Наступили давно ожидаемые холода. Небо из бирюзово-выгоревшего стало просто светло-серым с лёгким уклоном в голубизну. Утром на тропинках, вытоптанных по направлению к реке, хрустели иголки осеннего льда. Вода в кружках застывала.
Отделочные работы – накатка крыши, установка нар, стола – как обычно, заняли столько же, сколько само возведение сруба, то есть ещё дней пять. Наконец уродливое пузатое ржавое чудовище, в прошлом – бочка-трёхсотка, а ныне душа избы – печка, – было водружено внутрь, трубы – установлены, и Лёша Сидоров торжественно поднёс спичку к жёлтой кудели наваленной внутри бочки строительной стружки. Печь словно вдохнула в себя воздух, загудела, захлопотала, в доме запахло обгорающей ржавчиной – и жизнью. Накануне переезда Самохин вышел на связь с базой (сеансы становились всё реже и реже, ибо пришла пора беречь батареи), и на вопрос о сроках вывоза ему уклончиво ответили: решается. Однако прозрачно намекнули на то, что экипажа с необходимыми допусками внеаэродромной посадки может не быть до самого Нового года, и поинтересовались, какие припасы им можно было бы сбросить с борта.
Самохин в числе первоочередных вещей назвал те же батареи для радиостанции, сахар, муку и, если возможно, гвозди и верёвки. Во вторую же очередь он просил прислать запас тёплых вещей, прежде всего обуви, и, по возможности, кошмы для утепления жилища, а также кровельное железо для труб и разных мелких надобностей. Начальство помялось-помялось, тем не менее согласилось, что было воспринято Самохиным и Сухановым как плохой знак: похоже, их собирались забрать как можно позднее…
Следует заметить, что Иванов и Сидоров вели себя в этой ситуации так, как будто всё развивалось наилучшим образом. Прораб Суханов закрыл им наряд на строительство зимнего домика, что обеспечивало дополнительные средства и, возможно, премиальные, поэтому мужики не торопясь занимались заготовкой дров и ловлей рыбы.