Хроники Рыжей (Трилогия)
Шрифт:
Некромант злобно скривился, вцепившись в потемневшие подлокотники золотого трона. И пусть его осипшее горло уже не годилось для произнесения заклинаний, оно еще было способно наслать неотвратимое, черное предсказание, проклятие умирающего мага, вкладывающего в свою ненависть последние капли утекающей силы. Холодный отчетливо понимал, что влюбленный гранд–мастер Астор не простил ему зла, причиненного его рыжеволосой возлюбленной и ее матери – принцесса Альзире. Не простил пагубного союза с Ринецей. Он покинул Аберона, увел войска демонов, предоставив королю–выродку возможность единолично бороться за власть над Поющим островом и усмирять взбунтовавшихся
Последним, мучительным усилием король поднялся с трона, ставшего слишком просторным для его истощенного, слабого тела. С каркающим кашлем он воздел к потолку почерневшие руки, взметнувшиеся, словно стая голодного воронья. Слабая искра проскочила между скрюченных ладоней, но и этого оказалось достаточно для того, чтобы заключительный энергетический посыл истощившегося мага достиг выбранную жертву, сейчас беззащитную и уязвимую.
– Проклинаю тебя, Астор, принц демонов! – ликующе просипел Аберон. – Да поразит тебя последняя капля моего гнева, да постигнет тебя неизбежное возмездие! – некромант старчески затрясся от переполняющей его радости. Он ясно, даже без своего хрустального шара, увидел две хрупкие фигурки, медленно ползущие по отвесной скале. – Да постигнет тебя смерть, полное разрушение и забвение, без надежды на возрождение! – некромант покатал искру по ладони и, размахнувшись, метнул ее в первую из видимых ему фигурок. Мужчина, получивший удар в позвоночник, выгнулся дугой и безвольно повис на вбитых в скалу крюках.
Холодный продолжал смеяться, не обращая внимания на тонкую струйку вязкой крови, сбегающую из уголка его вялого рта. Он отомстил, не важно – какой ценой, остальное его не интересовало. Прощальным взором он окинул захиревший, некогда столь пышный зал, бывший безмолвным свидетелем его недолгого величия. Шаркающими шагами он понуро побрел к выходу. Уже на самом пороге, вспомнив о единственной позабытой детали, еще имевшей для него какое–то значение, развенчанный король обернулся и позвал едва слышно:
– Гнус!
Из–под трона выкатился бесформенный комок тряпичного рванья, оказавшийся королевским любимцем, шутом–гномом, когда–то нарядным и злопамятным, а сейчас – больным и немощным. Гнус хитро прищурил гноящиеся глаза и преданно заковылял за уходящим хозяином, спеша вместе с ним покинуть дворец, чтобы укрыться в какой–нибудь тайной, недоступной людям берлоге. Неправедно добытая власть ускользала от Аберона, уходя, как вода в песок. Возможно, некромант, совершивший за свою долгую жизнь такое огромное количество злодеяний, что об основной их части он уже и сам давно позабыл, так и не понял – что причиненная кому–то боль всегда возвращается сторицей, оборачиваясь еще большей бедой. Но раскаяние так и не снизошло на черную душу выродка–альбиноса, в эту решающую минуту способного думать лишь об одном – о непрестанно беспокоящих его, непонятных строках из пророчества, произнесенного Сумасшедшей принцессой. И душа Аберона содрогалась от мрачного предчувствия.
Гнус же не боялся ничего. Он мерзко хихикнул и уродливой тенью скользнул за порог, следом за королем, пряча под подол своего отвратительного одеяния узкий футляр, скрывающий его последнее, смертоносное, полумагическое изобретение.
Глава 7
До спасительного уступа оставалось всего ничего. Задрав подбородок, я смогла ясно рассмотреть, что отвесная стена заканчивается в нескольких метрах над нашими головами. Предвкушая окончание первой половины пути и скорый отдых, мы воспрянули духом, а Астор даже начал насвистывать какой–то задорный мотивчик. Натруженные мышцы гудели будто корабельные канаты, щиколотки сводила судорога. Исцарапанные пальцы онемели. « Еще немного, еще чуть–чуть», – уговаривала я саму себя, невольно подстраиваясь под знакомый музыкальный ритм, заданный мужем.
– Последний бой, он трудный самый! – подбодрил меня Астор. – Держись, малышка. Еще пара мгновений и мы будем на усту…
Он не успел договорить. Я же смогла заметить узкую, светящуюся полосу темного пламени, стремительно возникшую из ниоткуда и вонзившуюся в его напряженную спину. Астор глухо застонал. Очередной стальной крюк вывалился из его руки и улетел к подножию горы, донеся до нас слабое эхо далекого удара.
– Астор! – пронзительно закричала я, чувствуя, как что–то болезненное и жгуче–кровоточащее обрывается в глубине моей души. – Нет!
Но Астор закрыл глаза, пальцы его разжались, мертвенная синева разлилась по перекошенному лицу, и он камнем рухнул вниз…
Соединяющая нас веревка натянулась как струна. Зарычав от натуги, я вцепилась в два стальных, вбитых в скалу крепления, удерживая раненого мужа, безвольно повисшего на противоположном конце страховочного троса. Пот градом струился по моим плечам, из–под сорванных ногтей сочилась кровь.
– Астор! – хрипло позвала я.
Он ответил тихим стоном.
– Ты жив! – обрадовалась я, ощущая, как начинает прогибаться крепление под моей правой ногой, не выдержавшее удвоенной нагрузки, а крюк, за который я держусь левой рукой, медленно выходит из трещины между камней. – Попробуй за что–нибудь уцепиться!
– Не могу! – неясно выдавил он. – У меня перебит позвоночник, ноги парализованы. Мне не добраться до верха.
Я прикусила губу:
– Я что–нибудь придумаю. Ты только не нервничай и держись. Хорошо?
– Не хорошо, малышка! – голос любимого обрел слабую видимость прежней силы. – Тебе нужно не откладывая, сейчас же избавиться от меня, иначе мы оба – погибнем!
– Нет! – отчаянно запротестовала я.
Мысли метались вспугнутыми птицами, мучительно пытаясь найти нужное решение. Левый крюк выскочил из стены и, попутно стукнувшись об мой сапог, исчез в полосе тумана, накатывающего на Ранмир. Воздух стал влажным, видимость резко ухудшилась. Мы словно зависли в слое непроницаемой субстанции, отделяющей нас от реального мира, отделяющей жизнь от смерти. Звенящая тишина внезапно наполнилась разнообразными, пугающими звуками. С пронзительным визгом я впилась пальцами утратившей опору руки в кривую щель между камнями, сдирая плоть до самой кости.
Муж негромко рассмеялся:
– Слышишь! – его дыхание смешивалось с шепотом тысячи голосов. – Это духи умерших, они зовут меня!
– Нет! – я рыдала, старясь перекрыть зловещий зов. – Это просто шум крови у нас в венах! Не слушай их!
– Обещай мне, – нежно, но требовательно начал муж, – что ты выживешь. Ты должна жить, любимая! Ты должна дышать!
– Нет! Без тебя – нет!
– Должна! – настаивал он. – Иначе все это было зря…