Хроники Рыжей (Трилогия)
Шрифт:
– Здравствуйте, принцесса Страх и принц Ужас, – вежливо поприветствовала я нежеланных родственников. – Возможно, мы придем к какому–нибудь обоюдно выгодному соглашению?
– Конечно, – мерзко хихикнула Страх. – Умри, а мы, в свою очередь, обещаем тебе, что твой брат будет избавлен от мучений и просто безболезненно уснет навечно.
– Отдай камень, – проскрипел Ужас, указывая на изумрудный кулон, выскользнувший из ворота моей рубашки.
– А ты отбери, – насмешливо предложила я.
– Нельзя. – В голосе принцессы сквозило разочарование. – Если бы не требовалось добровольного согласия, все бы упростилось.
– Упростилось для
Страх кивнула.
– Но что дадут вам эти камни? – Я не понимала смысла передачи кулонов. – Ведь они настроены на наследника, которому принадлежат с рождения.
– Матушка мудра, она придумает, – продолжал скрипеть Ужас.
– Матушка? Но ваша мать умерла!
– Матушка Ринецея, – недовольно скривилась принцесса. – Что нам родные мать и отец?
Никчемные существа.
– Ах вы, уродцы, – вознегодовала я. – Да как вы посмели поднять руку на своего отца?
– Убить, убить, – гнул свое принц.
– Видно, не силен ты на разговоры, – откровенно глумилась я. Брат и сестра вызывали у меня тошноту своей кровожадностью. – Сидел бы дома, занимался с учителями, глядишь, и избавился бы от косноязычия.
На круглом лице принцессы неожиданно прорезалась щель, наполненная острыми мелкими зубами. Страх раскрыла импровизированный рот и разразилась визгливым смехом. А затем из пасти выскользнул раздвоенный змеиный язык, облизнувший тонкие кровавые губы:
– Глупая! Разве ужас заключается в словах? Это страх может тихонько нашептывать на ухо, а ужас овладевает вами исподволь, поднимаясь из глубины души, и увлекает в бездну безумия, откуда уже нет возврата.
Я внезапно вспомнила кошмарный сон, приснившийся мне на постоялом дворе. Опустошенные земли, обмелевшие реки, вымершие города – и сотни трупов, как ковер покрывающие истощенную почву.
– Ах вы, твари! – Мой голос звучал в унисон с шорохом Нурилона, покидающего ножны. – Ах вы, изверги проклятые. Вы питаетесь человеческими душами, пробуждая ужасы, живущие у нас в сердцах, натравливаете мать на дочь, а сына – на отца. Недаром Чума предупреждала – бойся демона, живущего внутри тебя!
На мертвенном кругляше принца Ужаса открылось бесформенное отверстие, откуда, подобно потоку нечистот, начал выплескивался гадкий смех. Не удовлетворившись этим действием, братец создал один, ярко желтый глаз, подмигнувший мне с самым похабным видом.
– Гляди–ка, – ехидно протянула Страх. – А она вовсе не так глупа, как думает наша дорогая матушка. Дотумкала ведь, что нам чаще всего и руки–то об людей пачкать не нужно, нужно просто вытащить на белый свет пакости, скрывающиеся в их душах. А ну–ка, милая сестрица, посмотри на меня…
И такая властная сила, такой гипнотический приказ прозвучал в словах принцессы, что я не удержалась и помимо собственной воли посмотрела на белый блин, служивший ей лицом. И в тот же миг словно рябь прошла по этому ужасному кругу. Казалось, это глина начала плавно изменяться, принимая совсем другую форму. Перед моим изумленным взором возникали целые картины. Отвращение и испуг виконта де Ризо, брезгливая гримаса графини Антуанетты, смертельный ужас заики–поваренка, безмолвное сострадание нянюшки Маризы, удивленное лицо Генриха…
«Ты уродлива, безобразна, никто тебя не полюбит, – нашептывал мне тихий, обволакивающий голос. – Тебе хочется провести в муках долгие годы тяжелой, одинокой жизни? Зачем? Не лучше ли уснуть тихим сном в заботливых объятиях бабушки Смерти? Ведь это так просто…»
Собрав в кулак все свое благоразумие, я стряхнула липкое наваждение. Принцесса дернулась, словно от удара, и выпустила мое сознание. Весь ее облик выражал безмерное изумление и разочарование.
– Брат, а у нее, оказывается, достаточно сил, и она может противостоять нам.
– Убить, убить, – в очередной раз злобно взвыл Ужас.
– Хочешь, братец покажет твою смерть? – вкрадчиво поинтересовалась Страх, стараясь незаметно обойти меня, чтобы я оказалась на линии удара обоих тварей.
– А может, он покажет твою? – заботливо предложила я, в одной руке сжимая рукоять Нурилона, а другой – извлекая кинжал виконта де Ризо из–за отворота ботфорта.
– А соглашение? – спросил принц. Лезвие клинка демонов отражало свет пылающих факелов.
– Не будет соглашения. – Я крутанула меч, описав полукруг обороны. – Мой брат выживет, а вы – вы, твари, отправитесь обратно во Тьму, где вам и место…
Не дав мне договорить, брат и сестра легкими, неуловимыми тенями бросились в бой. Несмотря на юный возраст, оба они оказались великолепными бойцами, подобных которым мне еще не доводилось встречать. Клинки порхали в отнюдь не слабых детских руках, неся неминуемую смерть. Я с трудом отражала сдвоенные удары, уйдя в глухую защиту, даже и не пытаясь перейти в нападение. Их техника – возможно, присущая лишь демонам – поражала воображение. Дети и взаправду управляли стихиями, взяв у них скорость и беспощадность. Например, Страх ничего не стоило нанести мощный удар, а потом одним прыжком перепрыгнуть через мою голову и немедленно ударить со спины. Отчаявшись, чувствуя приближение гибели, я бросила кинжал и выхватила из ножен волшебную дагу. Только покинув замшевый футляр на моем поясе, «Рануэль Алатора» испустила яркий, узкий луч ослепительного белого света, попавшего прямо в лицо принцу, в этот миг наносившего удар, направленный мне в грудь. Ужас громко вскрикнул, закрылся рукавом и отклонился в сторону. Принцесса, в этот момент стоявшая прямо за ним и приготовившаяся к очередному невообразимому кульбиту, резко прыгнула на меня, взвизгнув от неожиданности. Лезвие Нурилона, не встретив препятствия на своем пути, вспороло живот девочки. Страх упала на землю, захлебываясь льющейся изо рта кровью, придерживая руками ворох радужных внутренностей, вывалившихся из чудовищной раны. Я оторопела. Пришедший в себя принц громко, горестно взревел, увидев умирающую сестру. Я не успела проследить за его рукой, совершившей сложный выпад, и почувствовала холодное лезвие, вошедшее мне под ребра. Меня пронзила вспышка мучительной боли, и я закричала. Судорожно качнувшись назад, я смогла снять с клинка свое агонизирующее тело. Боль становилась невыносимой. Опустив глаза, уже застилаемые багровой пеленой, я увидела широкий поток крови, стекающий по бедру. От таких ран не оправляются.
Ужас склонился к сестре, нелепо распростертой на кристаллической площадке. Но глаза девочки уже остекленели, дыхание отсутствовало, жизнь покинула хрупкую оболочку. Горестный вопль брата разнесся над ночным лесом, рождая далекое эхо, будя уснувших птиц и животных. Принц повернулся ко мне. Я увидела два огненных глаза, горящих на бледном лице.
– Умри, – прокаркал Ужас, занося меч.
Одной рукой зажимая рану, другой я попыталась поднять Нурилон, ставший вдруг непривычно тяжелым. Принц шагнул ко мне. Я взмахнула оружием, тяжелый меч потянул меня назад и, не успев даже вскрикнуть, я упала с вершины скалы.