Хроники Сиалы. Трилогия
Шрифт:
— Тогда откуда взялся этот? Или сей орк — плод моего больного воображения? — недовольно спросил Кли-кли.
— Просто мерзкий флини не посчитал нужным сообщить о седьмом. — Из-за стены появился Халлас. — Я с самого начала говорил, что не следует доверять этой летающей сволочи!
— Где был седьмой, мог быть и восьмой, — задумчиво сказал Эграсса.
— А также девятый и десятый. — Гоблин не преминул насыпать соли на рану.
— Идемте к остальным, там решим, что делать дальше.
Мы пошли за эльфом, позади сопел Халлас.
В четверке орков, лежавших возле едва горевшего костра, стрел было натыкано больше, чем требовалось, Миралисса и Эграсса постарались на славу. Чуть поодаль, под старой лиственницей, лежали еще два мертвеца. Обоих зарубили.
Эграсса кратко рассказал милорду Алистану про орка, которого я укокошил.
— Флини мог не увидеть его, если Первый сидел в секрете. — Миралисса задумчиво теребила рукав темно-зеленой куртки.
— Он просто не захотел увидеть, миледи. — Халлас все еще не мог забыть пляску для маленького распространителя новостей.
— Халлас, Делер, Мумр, Угорь! Разделитесь на двойки и найдите, где скрывался этот седьмой.
Угорь кивнул за всех, и Дикие скрылись меж развалин.
— Через час полностью стемнеет. — Милорд Алистан, прищурившись, посмотрел на небо. — Останемся здесь или продолжим путь?
— Все зависит от того, что найдут наши воины, — неохотно сказала Миралисса. — Но я за то, чтобы продолжить путь. Сейчас полнолуние, света достаточно, до утра можем свободно идти, а дальше отдых — и мы у Храд Спайна.
— Я тоже считаю, что мы не должны останавливаться сейчас, кузина. Преодолеем Красное урочище, и тогда уже можно будет отдохнуть.
— Гаррет, пошли глянем на покойников, — позвал меня Кли-кли.
— Я мертвецами не интересуюсь.
— Ну и зря!
Пока гоблин бродил среди трупов, я перезарядил арбалет, уложив в него два новых болта.
— Мастерски сработано, леди Миралисса. В лучших традициях Зеленого Взвода! Я оценил, — сказал эльфийке вернувшийся Кли-кли.
— Ну, раз даже ты оценил мою работу… — усмехнулась она.
— Нет, я серьезно. Кидаем Сеть Недвижимости, затем у нас пяток секунд, чтобы нашпиговать их стрелами. Думаю, даже когда Сеть лопнула, оставшиеся двое так ничего и не поняли и их легко зарубили. Кто прикончил раненого?
— Делер, — ответил Алистан Маркауз. — Ты-то откуда знаешь о работе диверсионных отрядов эльфов?
— Я вообще полиглот, — ни к селу ни к городу гордо ответил Кли-кли.
— Поля апосля глотать будешь. — Делер слышал лишь последнюю фразу шута. — Убираться надо, милорд Алистан. Упустили мы одного.
— Ушел. Двое их было, там дальше что-то вроде колодца. В нем эти двое и сидели. Один, к несчастью для себя, вышел на Гаррета, другой ушел на юго-запад. Ушел целым, милорд, я уж думал попробовать догнать, но мох почти не сохраняет следы. — Лицо Угря было хмурым. — Да и не следопыт я. Сюда бы Кота, да пребудет он в свете…
— Что они делали в этом колодце? — спросил Алистан Маркауз, и Мумр молча протянул ему обрывок какой-то ткани. — Человек?
— Да, милорд, он мертв, да и лицо у него все исполосовано, но я его по одежке узнал, — кивнул Фонаршик. — Этот парень был среди людей Балистана Паргайда во время поединка.
— Все ясно. Орки теперь знают, что в Золотом лесу чужаки, и этого беглеца мы уже не догоним, — огорчилась Миралисса. — Надо поскорее уходить из города, пока не подоспели Первые. Единственный шанс — добраться до спуска в Храд Спайн быстрее, чем орки нас нагонят.
— Вы намереваетесь укрыться от них в Костяных дворцах, миледи?
— Это не обязательно. Первые — не дураки. После того как на нижних уровнях могильников пробудилось зло, они обходят это место за лигу. Ничто, даже близость эльфов, не заставит орков совершить глупость и приблизиться к Восточным воротам Костяных дворцов.
— Тогда не будем задерживаться. — Алистан Маркауз кивнул Эграссе, чтобы он двигался вперед, указывая нам дорогу. Отряд ушел в ночь.
Ночью в лесу темнеет быстро. Только что из-под ног выбегала узкая, едва различимая тропка, а через минуту она уже скрылась во тьме, опустившейся на лес. Деревья, ветви, кустарники растворяются в обволакивающей паутине ночи, от них остаются одни воспоминания (мол, там была сосна, а вот там, где сейчас чернильный мрак, рос старенький клен), и только если поднять глаза к небу, можно увидеть силуэты переплетенных между собой ветвей, загораживающих высыпавший на небе горох звезд. Несколько долгих и очень томительных секунд ты едва плетешься, до боли напрягаешь глаза, чтобы хоть что-то увидеть в кромешном мраке. Затем нехотя из-за пазухи богов выкатывается полная луна. Она похожа на темно-желтый круг исилийского сыра, она толста, и ее поверхность, как и сыр, изрезана темными дырами и морщинами.
Луна рожает свет, отдает его ночной земле, и столбы лунного дара заливают спящий лес, играют меж ветвей и стволов дремлющих златолистов, отражают мать-луну в сонно шепчущем ручейке, танцуют на полях зарождающегося ночного тумана, что белыми струйками поднимается из мха и тянется вверх. С лунным светом лес становится прекрасным и волшебным, словно из детской сказки. Луна преобразила руины древнего города Чу. Свет падал на изгрызенные зубами времени лица безымянных идолов, придавал им подобие жизни, волновал воображение.