Хроники затерянной эры (трилогия)
Шрифт:
— Почему? — спросила Лара с сожалением во взгляде.
— Без обид. Но нет более лживого правительства, чем в ОСА, и нет большего быдла, чем населяющая ее владения нация.
Девушка ничего не ответила, лишь взглядом пресекла попытку офицера достать пистолет. А перед нами уже расступалась личная охрана губернатора — его покои находились за резной дверью из мореного дуба.
— Он со мной, — бросила Лара и, не оглянувшись, легко распахнула трехметровые створки.
Когда я вошел, дверь за моей спиной захлопнулась будто сама, хотя я знал, что никакая электроника
Сверкающие доспехи на нем были не то что рыцарскими, а скорее, турнирными — толщина такая, что даже перегруженная энергетическая защита не оказалась бы для него фатальной — броня выдержала бы и попадание из гаубицы. Надо бы взять на заметку, сделать себе подобные — в маневренности и скорости я все равно не потеряю.
— Итак, дочь моя, вижу, что ты жива и не ранена, — сказал губернатор твердым, как кремень, скрежещущим голосом.
Он выступил из темноты, и факел на стене ярко осветил черты мужественного лица. Слишком мужественного, слишком твердого, будто монументального. Наверняка тут не обошлось без генетической косметологии. Массивная броня оказалась красивее, чем я думал — даже золотые доспехи Великих не имели такого количества кружев и вырезов.
— Да, сэр, из западни меня вывел…
Он не дослушал, оборвал властным жестом. Несколько секунд рассматривал меня, потом велел:
— Представься.
— Меня зовут Сияющий. Я — бог ме…
— Довольно, — оборвал он. — Я знаю, кто ты.
Недоверчиво приподнял бровь, в ответ губернатор произнес, будто читал с листка:
— Бывший герой Аливрии, спасший научный корабль; предатель; террорист; якобы убитый террорист; предводитель флота, захватившего систему Лилис и заявившего о себе через станцию связи. Так ты мнишь себя богом?
Я оглянулся на Лару и с удивлением обнаружил, что на ее лице отсутствовала даже тень эмоций.
— Вижу, что ты удивлен ее реакцией, — продолжил генерал. — А зря. Если я всего лишь губернатор — она высший администратор корпуса Тен-каена. Ее мозг быстрее и мощнее любого компьютера, когда-либо созданного человеком, а память — абсолютна. Думаешь, она не узнала тебя в тот самый миг, когда впервые увидела твое лицо?
Физиономия девушки по-прежнему ничего не выражала — она стояла рядом, безучастно скрестив руки. Я промолчал.
Губернатор скривился, бросил, словно камень в омут:
— Я не верю тебе.
Потом подошел к высокому окну, посмотрел куда-то вдаль, обернулся, сказал:
— Погляди туда. Видишь? Там, прямо во дворе, нечто питается страданиями моих солдат. А я ничего не могу с этим поделать, никто не может! Я уже убил одного такого, но заплатил за это гибелью двух третей своих войск. Если убью и этого — мне больше некем будет командовать.
Я пожал плечами:
— Хотите, чтобы я его убил?
— Только тогда поверю, что ты бог.
Я кивнул, открыл окно и выпрыгнул, услышав визг ужаса, изданный Ларой.
Высота была метров шестьдесят, но мне ничего не угрожало — боевой доспех, естественно, оказался исправен и практически без команды включил антигравы.
Я приземлился легко и плавно.
Постояв в темноте, прислушиваясь к словно бы сверхъестественным, не похожим ни на что звукам, вычленил среди них слабые стоны медленно умирающих людей. Надев шлем и осмотревшись с помощью системы ночного видения, убедился, что нахожусь на пустыре перед холмом, а звуки доносятся с другой стороны. Вероятно, этот холм был не чем иным, как насыпью над бомбоубежищем…
Сверху, свесившись из окна, за мной следили отец с дочкой — генерал-губернатор и его администратор. Визор вычленил их лица: наполненное тревогой у Лары и исполненное отстраненным интересом у хозяина цитадели и всего этого мира. Мира, который больше ему не принадлежал, цитадели, которую он не мог контролировать.
Только интересно, как они меня видят в темноте?
Я перестал об этом думать, как только взобрался на холм. От возникшей передо мной картины кровь застыла в жилах.
У подножия, среди свалки каких-то железяк, был сделан круг из вбитых в землю копий. А на них виднелись… тела людей…
В доспехах и без, проткнутые копьем в живот или насаженные на острие вертикально, все были живы, шевелились и изредка стонали. А в центре круга, склонив голову будто в знак почтения, неподвижно возвышался некто в старом балахоне. Ни рук, ни лица не было видно, но я ощущал, что от каждого бьющегося в агонии человека к нему протянут невидимый канат, похожий на гигантского червя. Энергетические волны, порождаемые нестерпимыми мучениями жертв, шли к нему по этим канатам, насыщая энергией, делая сильней…
В стороне лежали несколько словно бы изломанных тел солдат — вероятно, это существо напало на патрулирующий взвод и, несмотря на яростное сопротивление, захватило в плен его большую часть… А подошедшая подмога, догадавшись, с кем имеет дело, отступила.
Должно быть, это была очень серьезная тварь. Что же, посмотрим насколько.
Если действовать по уму, необходимо было провести разведку сил противника и не лезть напролом. Но каждая потерянная зря секунда оборачивалась непереносимой болью для этих бедолаг. Сбежав с холма, хотел прыгнуть на чудовище из-за спины, но оно ожило и развернулось навстречу. Балахон откинулся назад, и то, что я увидел… оказалось как минимум удивительным.
Белоснежный череп обратился на меня пустыми глазницами. В них не было никакой искры, но из черных, казавшихся бездонными провалов меня изучал чуждый всему живому разум.
На секунду я решил, что это и есть бог Мортиус, но понял, что передо мной всего лишь один из его слуг. Лич. Кажется, так называют подобные существа.
Он ударил первым. Ударил тем, чего я не смог опознать. Это не было волной энергии, которую преобразуют маги, от него в мою сторону не двигалось никаких мыслеформ, просто в тонком мире произошли едва уловимые изменения и эхом отозвались на физическом плане.