Хроники железных драконов
Шрифт:
— Кто? — спросила она.
Крысобой ехидно ухмыльнулся:
— Зеленая Гвендидва. Да не мотай ты головой, знаешь ты ее! Знаешь отлично — она и есть ивовая королева.
Джейн проводила много времени в Торговом дворе и из-за этого взрослела быстрее, чем другие девочки из их класса. В этом блаженном царстве можно было пропадать целыми днями, а снаружи за это время проходили секунды. Джейн делала там уроки. Она очень продвинулась в занятиях, и только из-за того, что учителя все никак не могли расстаться с предвзятым мнением о ней как о тупице, ее не освобождали от занятий с бледнолобым.
— Что ждет ивовую королеву? — спросила она его
Он поднял глаза от книги и посмотрел в ее сторону, но куда-то мимо.
— Ты знаешь сама.
— Да, но почему?
— Такова традиция. — Он вернулся к учебнику. — Слова, являющиеся транслитерацией арабских терминов, включают компонент «абрик», возникший в результате метатезы из аль-кибрит, то есть серы, «алхитрам» — от аль-китран, смола, «альмагест», или аль-маджисти, что значит…
— Почему такая традиция?
— Традиция есть традиция.
— Но почему?
Бледнолобый вздохнул. Вздох был совершенно лишен выразительности, и все же это было первое проявление чего-то похожего на эмоцию, которое видела у него Джейн. Она даже вздрогнула.
Он отложил книгу.
— Некоторые явления, — сказал он, — познаваемы, и их мы изучаем, чтобы расширить свое понимание и увеличить власть над природой. Например, алхимия, метафизика и некромантия — как раз такие области знания, и на них и на родственных им науках основана наша индустриальная цивилизация. Но бывают и другие, таинственные явления, сопротивляющиеся интеллекту. Намерения Богини не познаны и непознаваемы. Она кружит нас всех, мужчин и женщин, в непрекращающейся пляске по сходящимся в одну точку спиралям, и там, в этой точке, каждый из нас находит свое предназначение, изменить которое не в силах. Она не объясняет нам причин.
— Вы же говорили, что не существует внешних сил, направляющих нашу жизнь! Что есть только вероятность и случайные события.
Он пожал плечами.
— Вы так говорили!
— Богиня непознаваема, и ее цели непостижимы, непредсказуемы и необъяснимы. Они могут быть и случайными. Мы проживаем короткую жизнь в неведении и затем умираем. Вот и все.
— Но все мы умрем когда-то, неизвестно когда. А ивовая королева умрет в этом году!
— Вы слышали, что я говорил? — Коротким гневным движением он сунул в рот новую сигарету, прикурил и отшвырнул картонную спичку так, что она с силой ударилась о доску. — Богиня хочет крови. И уж то, чего хочет Богиня, она получает. Так или иначе. И если, принося ей время от времени жертвы, мы можем отвести ее желание от себя, тогда это вопрос наибольшей пользы для наибольшего числа людей.
— Да, но…
Бледнолобый встал — впервые Джейн видела, как он встает, — и подошел к окну. Голубая струйка дыма потянулась за ним через всю комнату. Оконные стекла в честь прихода весны были украшены бумажными фестончиками, фаллическими фигурками, птичьими яйцами. Украшения уже успели выцвести по краям. Бледнолобый стоял и смотрел сквозь грязное стекло, защищенное частой решеткой, хотя смотреть было не на что — только задняя стена спортзала и разгрузочная площадка учебных мастерских.
— Я не здешний, — сказал он. — Но там, откуда я родом, был один молодой дурак… Он любил — не ивовую королеву, а одну ореаду. У них там начинали строить многоквартирный дом, и она была избрана для жертвы. У нее волосы были как огонь, а кожа прозрачная и чистая, как шелк. А он был из ученых и носил черную
Они тайком уехали подальше. Он нашел место помощника учителя. Снял комнату на деньги, которые нам… им удалось отложить. Первым делом он купил матрац и телевизор, а потом холодильник, кресло и кровать. Они были, можно сказать, счастливы.
Но настал вечер, когда воздух наполнился криками сов и злыми знаками, а экран телевизора стонал и сочился кровью. Тот дом, новый, сгорел, и двести человек погибло. Ее глаза подернулись белым туманом, а волосы поднялись дыбом, и в них зашуршали электрические искры. «О Богиня, — закричала она, — что мы наделали!» Он утешал ее как только мог — но что он мог? Фактов не изменишь. Ее должны были сжечь. Ее вина была неоспорима. Ее вина сжигала ее изнутри, так что кожа у нее вздувалась пузырями и отслаивалась. Я… он просыпался по ночам, оттого что простыни дымились и тлели. Приходилось держать под рукой ведро с водой.
Однажды я открыл глаза и увидел, что все залито страшным синим светом. Она пылала как ацетиленовый факел. Пламя гудело, искры летали по всей комнате. Я набросил на нее одеяло, сбил, погасил пламя. Когда она снова стала собой, уложил ее в постель. Утром она не разговаривала со мной. Она плакала, но вместо слез из ее глаз шел пар.
Так продолжалось изо дня в день. Я остриг ей волосы, опасаясь, что они вспыхнут. Выбросил все спички, чтобы она не глотала их. Убрал все электроприборы. Перед уходом на работу я смачивал водой половики, брызгал на стены. Я запирал ее и уносил ключ с собой.
К тому времени ее речь стала почти нечленораздельной. Она брызгалась и дребезжала, как кипящий чайник. Кожа стала как древесная кора и лопалась при движении. Она была больше похожа на рептилию, чем на женщину. Смотрела на меня немигающими глазами… Иногда на нее нисходила сила и она вещала.
У Джейн перехватило дыхание:
— Что она говорила?
— Ты еще слишком молода.
Бледнолобый молчал так долго, что Джейн уже решила, что он больше не заговорит.
Но он заговорил опять своим обычным голосом, тусклым и невыразительным.
— Однажды, вернувшись домой, я увидел, что она заткнула полотенцами все щели, открыла газ и сунула голову в духовку. Все мои усилия оказались ни к чему. Она все равно умерла, только еще более мучительной смертью. Я склонился тогда перед Вороньим богом и принес ему жертвы.
Он пожал плечами:
— По правде сказать, я испытал облегчение.
Бледнолобый взял книгу и возобновил урок. Но Джейн не могла сосредоточиться. Она все видела Зеленую Гвендидву, обнаженную, красивую, бьющуюся в ивовой клетке, подвешенной на длинной веревке. Трибуны полны, собралась вся школа. Пахнет бензином. Вздымается пламя. Все ревут от восторга.
Гвен пылала, как бабочка на свече. Но бабочка сгорает молча. А Гвен кричала.
Это видение не покинуло Джейн и по дороге домой. Она шла через насыпь, и под ногами у нее хрустело, ржавые консервные банки терлись друг о друга под тонким слоем рыхлой земли. Она шла осторожно, боясь подвернуть лодыжку.
Войдя в драконье чрево, она ногой спихнула с кресла стопку белья и ворвалась в его ощущения.
— Привет, — шепотом сказала она. — Это опять я.
Никакого ответа.