Хрупкая душа

Пиколт Джоди Линн

От моего внимания не ускользнула смутная ирония всей ситуации: я защищала право этой женщины на неразглашение медицинской информации, когда это же самое право превратило мою жизнь в ад. Если бы медицинские карточки не оберегали так рьяно, я бы уже давно узнала, как зовут мою родную мать. Пока же я плавала в черной дыре неопределенности, ожидая новостей из окружного суда Хиллсбороу по вопросам семьи и лично от Мэйси.

— Хватит рисоваться, мисс Гейтс, — одернул меня судья. — А что касается вас, мистер Букер, если вы зададите еще один подобный вопрос, я обвиню

вас в неуважении к суду.

Гай лишь пожал плечами. Когда у него закончились вопросы, мы снова подошли к судейской трибуне.

— Истец не возражает против включения миссис Купер в число присяжных заседателей, — сказала я.

Гай согласился, и судья позвал следующую соискательницу.

Ею оказалась Мэри Пол. Седые волосы, стянутые в «конский» хвост ниже затылка, бесформенное синее платье и туфли с креповыми подошвами. Она выглядела чьей-то бабушкой. Добродушно улыбнувшись Шарлотте, она уселась за трибунои. «Многообещающе», — подумала я.

— Мисс Пол, вы написали, что вышли на пенсию. Это правда?

— Не знаю, можно ли назвать это выходом на пенсию…

— Чем вы раньше занимались? — спросила я.

— О, я была сестрой милосердия.

День только начинался.

Шон

Когда Шарлотта наконец вернулась с отбора присяжных, ты преспокойно утирала мне нос в «Скрэббл».

— Как всё прошло? — спросил я, но на самом деле достаточно было на нее взглянуть: выглядела она так, будто ее переехал грузовик.

— Все на меня глазели, — сказала она. — Как будто нйчего подобного в жизни не видели.

Я кивнул, не зная, что сказать. А чего она ожидала?

— Где Амелия?

— Наверху. Роднится со своим «Айподом».

— Мам, хочешь поиграть? — спросила ты. — Можешь присоединиться к нам. Ничего страшного, что ты пропустила начало.

За восемь часов, проведенные с тобой сегодня, я так и не посмел затронуть тему развода. Сначала мы поехали в зоомагазин и вынуждены были наблюдать, как змея пожирает дохлую мышь; потом сходили в кино — показывали диснеевский фильм; потом накупили продуктов — в частности, спагетти быстрого приготовления, которые твоя мама называла Повар Глутамат-Натрий. Отличный, в общем-то, выдался денек. И я не хотел гасить огонек в твоих глазах. Может быть, Шарлотта это понимала и потому велела сообщить новости именно мне. А может, по этой же самой причине она сейчас грустно посмотрела на меня и вздохнула:

— Ты что, шутишь? Шон, прошло уже три недели.

— Да всё не подворачивался удачный момент…

Ты полезла в мешочек с буквами.

— Остались только слова из двух букв, — сказала ты. — Папа хотел написать «Оз», но это же страна, а страны писать нельзя.

— Удачный момент никогда не подвернется. Солнышко, — сказала она уже тебе, — я страшно устала. Давай как-нибудь в другой раз? — И ушла в кухню.

— Сейчас вернусь, — сказал я и последовал за ней. — Я понимаю, что не имею права просить об этом, но… Я бы хотел, чтобы ты присутствовала, когда я ей скажу. Мне кажется, это важно.

— Шон, у меня

был очень трудный день,

— А я сейчас сделаю его еще труднее. Понимаю. Ну пожалуйста…

Не сказав больше ни слова, она вернулась в гостиную и села за стол. Ты пришла в восторг.

— Так что, хочешь все же сыграть?

— Уиллоу, у нас с мамой есть для тебя новости.

— Ты снова будешь жить с нами? Я так и знала! В школе мне Сафайр рассказала, что ее папа однажды ушел от них и влюбился в грязную шлюху. И теперь ее родители живут отдельно. Но я ответила ей, что ты такого не сделаешь.

— Я же тебе говорила, — сказала Шарлотта мне.

— Уиллс, мы с твоей мамой… разводимся.

Она посмотрела по очереди на нас обоих.

— Из-за меня?

— Нет! — выпалили мы с Шарлоттой в унисон.

— Мы оба любим и тебя, и Амелию, — сказал я. — Но мы с мамой больше не можем быть мужем и женой.

Шарлотта отошла к окну и повернулась ко мне спиной.

— Ты по-прежнему будешь видеть нас обоих. И жить с нами обоими. Мы постараемся, чтобы ты перенесла это легко, чтобы ничего особенно не изменилось…

Черты твоего личика становились всё строже, пока кожу не залил сердитый румянец.

— Моя золотая рыбка, — сказала ты. — Она не может жить на два дома.

На прошлое Рождество мы подарили тебе бойцовую рыбку — самого дешевого домашнего питомца, которого только нашли. К всеобщему удивлению, она не умерла через неделю.

— Мы заведем тебе вторую, — предложил я.

— Мне не нужныдве золотые рыбки!

— Уиллоу…

— Ненавижу вас! — крикнула ты и зарыдала. — Ненавижу вас обоих!

Ты выскочила из кресла, как пробка из бутылки, и побежала куда быстрее, чем я от тебя ожидал.

— Уиллоу! — завопила Шарлотта. — Будь…

Осторожна.

Твой крик я услышал, еще не добежав до двери. Торопясь скрыться от меня и от дурных известий, которые я принес, ты потеряла бдительность — и теперь, поскользнувшись, лежала на пороге. Левое бедро торчало под углом девяносто градусов, прорывая окровавленную кожу. Белки глаз наполнились жуткой голубизной.

— Мама… — только и выдавила из себя ты, прежде чем твои глаза ввалились в глазницы.

— Уиллоу! — закричала Шарлотта, падая на колени возле тебя. — Вызови «скорую»! — приказала она и, склонившись к тебе, что-то зашептала.

На долю секунды, глядя на вас, я и впрямь поверил, что онавоспитает тебя лучше.

Мой вам совет: если есть возможность выбора, никогда не ломайте кости в пятницу вечером. А главное, не ломайте бедренную кость накануне ежегодной конвенции американских хирургов-ортопедов. Оставив Амелию одну, Шарлотта поехала с тобой на «скорой», а я — следом за вами в грузовике. Хотя большинство твоих сложных переломов лечили ортопеды в Омахе, этот был слишком серьезным, чтобы просто зафиксировать кость и ждать перелета. Прибыв в местную больницу, мы узнали, что нами займется стажер.