Хрущевцы
Шрифт:
Мы решительно и с возмущением отклонили подобное предложение и, несмотря на то, что другими решение уже было принято мы решительно заявили:
– Единственное решение заключается в том, чтобы Влерская база оставалась в руках албанской армии. Никакого другого решения мы не допустим.
Тогда хрущевцы решили не передать нам 8 подводных лодок и других военных кораблей, которые по соглашению принадлежали Албании. Мы настаивали на этом, так как они были нашей собственностью и потребовали, чтобы советские экипажи ушли, передав все средства нашим морякам, как было сделано и с первыми четырьмя подводными
– Мы не отдадим вам кораблей, ибо они наши, - говорили они.
Мы показали им государственное соглашение, и они нашли другой предлог.
– Ваши экипажи не готовы принять их. Они не подготовлены в должной степени.
Все это были предлоги. Наши моряки окончили соответствующие школы, они уже несколько лет готовились и неизменно доказывали, что были вполне в состоянии принять подводные лодки и другие корабли. Сами советские за несколько месяцев до обострения положения заявили, что наши экипажи были уже подготовлены к принятию принадлежавших им средств.
И относительно этого мы дали им достойную отповедь. На базе наши офицеры и матросы решительно, хладнокровно и с железной дисциплиной выполнили все отданные нами приказы. Провокации советских на базе усилились особенно, когда мы были в Москве на Совещании 81 партии. Товарищи из нашего Политбюро в Тиране держали нас в курсе событий, а мы из Москвы давали им указания и советовали им хранить хладнокровие, остерегаться провокаций, повышать бдительность и принять нужные меры в военном отношении во Влере и во всей стране, чтобы армия была в полной готовности.
Советские офицеры, находившиеся в Албании, приказы о том, как вести себя, получали прямо из Москвы, где в те дни мы имели острые споры с Хрущевым, Микояном, Сусловым и др.
Еще на первой встрече, которую Микоян и его коллеги имели с нами 10 ноября в Москве, взяв слово, он попытался напугать нас:
– Ваши офицеры на Влерской базе, - сказал он, - плохо обращаются с нашими. Не хотите ли вы выйти из Варшавского Договора?
Мы тут же дали заслуженный отпор Микояну, который, после целого ряда лет "замечаний" и "советов", теперь угрожал нам. Мы напомнили ему низменные поступки советских офицеров на Влерской базе, особенно подлые деяния одного из советских "контрадмиралов" который, сказал я Микояну, "может быть кем угодно, но не контрадмиралом"; я напомнил ему заявления Гречко и Малиновского, которые также грозили нам исключением из Варшавского Договора и т.д.
Он замялся и увильнул от ответа, стараясь не брать ничего на себя, однако два дня спустя с такой же угрозой обратился к нам и Хрущев.
Если хотите, мы можем снять базу, вскрикнул он в то время, как мы говорили о возникших больших разногласиях.
– Вы этим угрожаете нам?
– заметил я.
– Товарищ Энвер, не повышайте голоса,- вмешался Хрущев.
– Подводные лодки- наши.
– И ваши и наши, - ответил я, - ведь мы боремся за социализм. Территория базы - наша. Относительно подводных лодок у нас
После нашего возвращения из Москвы провокации на базе усилились и, в целях внушения и оказания давления на нас, в Тирану прибыли заместитель советского министра иностранных дел Фирюбин и два других "зама": первый заместитель начальника генерального штаба Советской армии и Советского военно-морского флота Антонов и заместитель начальника генерального штаба Советского военно-морского флота Сергеев.
Они приехали якобы для того, чтобы "договориться", а на деле они принесли нам ультиматум:
Влерскую базу полностью поставить под единую советскую команду, подчиняющуюся главнокомандующему вооруженными силами Варшавского Договора.
– Здесь хозяевами являемся мы, - коротко и ясно ответили мы им.
– Влера была наша и нашей остается.
– Это решение командования Варшавского Договора, - угрожающе заявил Фирюбин, бывший советский посол в Белграде во время примирения Хрущева с Тито.
Мы дали ему достойную отповедь, и он, попытавшись запугать нас заявлением: "Мы отберем у вас корабли, и вас поглотят империалисты", уехал обратно вместе с обоими сопровождавшими его генералами.
За ним в Тирану прибыл командующий Черноморским флотом, адмирал Касатонов, с задачей забрать не только 8 подводных лодок и плавучую базу, которые обслуживали советские экипажи и которые также были собственностью албанского государства, но и ранее принятые нами подводные лодки. Мы решительно заявили ему: либо в соответствии с соглашением отдайте нам подводные лодки, либо за короткий срок (мы назначали ему срок} немедленно удалитесь из залива только с подводными лодками, которые обслуживаются вашими экипажами. Вы нарушаете соглашение, вы грабите наши подводные лодки, и за это вы расплатитесь.
Адмирал замялся, постарался смягчить нас, но напрасно. Он отказался передать нам подводные лодки, уехал во Влеру, сел в командную подлодку, а остальные выстроил в боевой порядок. Мы нашим отдали приказ занять Сазанский пролив и стволы орудий навести на советские суда. Адмирал Касатонов, который хотел запугать нас, ужаснулся. Он оказался в положении мыши в мышеловке, и, если бы он попытался осуществить свой план, мог бы оказаться на дне моря. В этих условиях адмирал вынужден был забрать только подводные лодки, обслуживаемые советскими экипажами, и, поджавши хвост, выйти из залива и убраться восвояси. Наша земля раз и навсегда избавилась от большого зла.
Их подлые поступки на Влерской базе, особенно в последний год, были возмутительными и такими многочисленными, что их не счесть. Однако в такой ^щекотливой обстановке группа наших офицеров на базе смело и умело защищала партию от заговорщиков, провокаторов и шовинистов, которые полностью извратили чувства советских моряков, пробили резервуары, переломали койки, перебили стекла окон в зданиях, где они жили и работали, и т.д. Они пытались увести с собой все, до последнего болта, но своего они не добились. Мы твердо стояли, с достоинством защищая наши права, хладнокровно отражая атаки и провокации, а они пришли в замешательство.