Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг.
Шрифт:
Воронежские анонимы предлагали провести также административную реформу, сократить число районов и сам районный аппарат, взяв за образец старую, дореволюционную волость, объединяющую от 18 до 25 деревень и обслуживаемую старшиной, писарем, мировым судьей и одним (на две-три волости) приставом с двумя-тремя стражниками, а не 150-200 милиционерами, как сейчас. Считали они чрезмерной и численность многомиллионной армии: «Эти люди тоже являются только пожирающими, но ничего не производящими. Средства на армию идут большие. Надо тоже пересмотреть и этот вопрос, также как пересмотрел его тов. Фрунзе в 1924 г.» Коснулись авторы и вопросов пропаганды. «Ведь в то, что теперь передается по радио, многие не верят… Надоело уже слушать по радио одно и то же и по международному положению… Это, по-видимому,
Все это, делался вывод, плохо отражается на морально-политическом единстве большей части рабочих: «Ведь вы не знаете, что говорят рабочие. А говорят они иногда очень не в нашу пользу. Иногда говорят так: вот только бы скорее война и получить оружие в руки… Ну, вы понимаете, что это говорят только между собой и потихоньку… Но не подумайте, что это настроение небольшой кучки.
Нет, это захватывает большой процент рабочих»{338}. Насчет верности последнего утверждения можно, конечно, сомневаться. Вероятнее всего, авторы тут преувеличивали. К тому же уже сам факт, что они обращались со своими бедами в обком КПСС, свидетельствовал о том, что они еще верили в способность партии и власти повести дело по-иному, вернуться хотя бы к нэповским порядкам.
Это были иллюзии, но их в то время разделяли многие, в том числе коммунисты. Но кое-кому уже тогда становилась все ясней тщетность надежд на гуманизацию отношений в обществе и демократизацию в самой партии. Для протрезвления некоторых из них таким рубежным моментом стала отставка Маленкова, с именем которого они связывали эти самые надежды.
1.3.3. «Организационный вопрос о т. Маленкове»
31 декабря 1954 г. секретарь ЦК КПСС Д.Т. Шепилов представил в Президиум записку о наличии «глубоко ошибочных и политически вредных взглядов но вопросам развития социалистической экономики». Речь в ней шла о части экономистов, вузовских преподавателей и пропагандистов. 15 января 1955 г. записка была одобрена Президиумом ЦК. Решено было разослать ее членам и кандидатам в члены ЦК, усилив в ней критику и осуждение позиций Маленкова в отношении преимущественного развития отраслей группы «Б», то есть производства товаров потребления.
Итак, уже в начале 1955 г. путь на преимущественное развитие производства предметов потребления был отвергнут. На официальном уровне подвергались критике работы ученых-экономистов, которые по-новому рассматривали вопрос о показателях развития народного хозяйства СССР{339}.
На пленуме ЦК КПСС, официально созванном 25 января 1955 г. для рассмотрения вопроса «об увеличении производства продуктов животноводства», Н.С. Хрущев подверг резкой критике тезис о том, что развитие тяжелой промышленности на определенном этапе социалистического строительства перестает быть главной задачей и что легкая промышленность может и должна опережать все другие отрасли индустрии. Он назвал эти рассуждения отрыжкой правого уклона, отрыжкой враждебных ленинизму взглядов, которые в свое время проповедовали Рыков, Бухарин и другие правые уклонисты{340}.
29 и 31 января 1955 г., то есть в ходе пленума, состоялись заседания Президиума ЦК, на которых был рассмотрен вопрос о снятии Маленкова с поста главы правительства. Обсудив соответствующий проект постановления и приняв его «с поправкой, внесенной т. Молотовым, и дополнением, изложенным т. Кагановичем, решили поручить им, а также Суслову и Поспелову «отредактировать данный проект постановления для вынесения на рассмотрение пленума ЦК КПСС» и поручить Хрущеву «выступить от Президиума ЦК КПСС с докладом на пленуме ЦК КПСС о т. Маленкове»{341}.
И 31 января 1955 г. пленум ЦК КПСС особо рассмотрел «организационный вопрос о т. Маленкове».
Хрущев зачитал проект постановления пленума, вносимый Президиумом ЦК:
«Заслушав доклад т. Хрущева о председателе
Что же конкретно вменялось ему в вину?
Прежде всего, как это ни странно, обстоятельство не первостепенной важности. Не обладая необходимыми знаниями и опытом хозяйственной деятельности, а также опытом работы в местных советских органах, он «плохо организует работу Совета министров, не обеспечивает серьезной и своевременной подготовки вопросов к заседаниям». При рассмотрении многих острых вопросов «проявляет нерешительность, не занимает определенной позиции». Эти недостатки деловых качеств «крайне отрицательно» сказываются на работе Совета министров{343}.
Следующий его недостаток виделся коллективному руководству гораздо более существенным: «Товарищ Маленков не проявил себя также достаточно политически зрелым и твердым большевистским… руководителем». А в качестве примера приводилась его речь на 5-й сессии Верховного Совета СССР. «По своей направленности эта речь с большими, экономически малообоснованными обещаниями напоминает скорее парламентскую декларацию, рассчитанную на соискание дешевой популярности, чем ответственное выступление главы Советского правительства». Отмечались также допущенные в той же речи «теоретически неправильные и политически вредные» противопоставления темпов развития тяжелой промышленности темпам развития легкой и пищевой промышленности, лозунг форсированного развития легкой индустрии. «Не случайно поэтому, что некоторые горе-экономисты, ухватившись за это ошибочное выступление тов. Маленкова, стали развивать уже явно антимарксистские, антиленинские, правооппортунистические взгляды по коренным вопросам развития советской экономики, требуя преимущества темпов развития легкой индустрии»{344}.
Теоретически ошибочными и политически вредными были названы его утверждения о возможности гибели мировой цивилизации в случае, если империалисты будут развязывать третью мировую войну, допущенные им в речи перед избирателями в предыдущем году. «Распространение подобных взглядов не только не способствует мобилизации общественного мнения на активную борьбу против преступных замыслов империалистов развязать атомную войну, но, наоборот, способно породить настроение безнадежности усилий народов сорвать планы агрессоров, что выгодно только империалистским поджигателям мировой войны, рассчитывающим запугать народы “атомным” шантажом»{345}.
Особо тяжким грехом Маленкова были названы его «близкие отношения с Берией, оказавшимся авантюристом и предателем», моральная ответственность за «позорное» ленинградское дело, а также за дело маршала артиллерии Яковлева. «Товарищ Маленков, находясь в столь тесных отношениях с Берией не мог не знать о клеветнических наветах на этих работников со стороны Берии перед Сталиным»{346}.
Припомнили ему и его действия во время кончины Сталина, когда, «вместо того чтобы действовать в полном контакте с другими руководящими деятелями партии и правительства», он «обособился с Берией» и вместе с ним «подготовил предложения о составе правительства и “реорганизации” министерств»{347}. Находясь под влиянием Берии, Маленков поддерживал его предложения по ряду внешнеполитических вопросов, в том числе о нашей политике в Германии, «о том, чтобы совсем отказаться от курса на строительство социализма в ГДР и держать курс на то, чтобы уйти из Германии, предоставив возможность создания единой, буржуазной Германии в качестве нейтрального государства». Когда же эти «капитулянтские» предложения были отвергнуты, не только Берия, но и Маленков после заседания «обрушились с угрозами на отдельных членов Президиума ЦК, пытаясь их запугать и добиться проведения капитулянтской линии»{348}.