Хрусталь-река
Шрифт:
– Да ты откуда, Афанасий, взялся? Тебя ж с нами не было! С неба свалился, что ли?
– С неба, ребята, с неба! Точно!!!! Так и есть! – ответил Афоня.
Ответ Афони никого не удивил, а только рассмешил. Видно было, что ему не поверили. Вся деревня знала Афоню как весёлого шутника. Поэтому никто его особенно и не расспрашивал: ни откуда взялся, ни куда направлялся. Но в этот день у Афони своих впечатлений был перебор. И он направился домой. Не до покоса и не до песен ему было после всего пережитого.
Домой пришёл и загрустил о том, что не дождались младшие братишки-сестрёнки рыбки к ужину. Так ни с чем, без ужина, вся его голодная малышня спать и легла.
Подошёл
– Эх! А ведь хотел рыбу поймать! Вот прибыль – перстень диковинный. Завтра на рынке продам его. Глядишь, и полегчает нам. Еды куплю побольше!
И с этими словами потёр рукавом тот самый камушек, что был посёредке перстня. Чтобы сверкал ярче, тогда, может быть, и заплатят в рыночный день подороже. И замечтался о том, что купит он на вырученные деньги. Да только зевота его одолела. Потянулся, широко расставив руки вдоль своего пустого бедняцкого стола. Да так с разинутым ртом и разведёнными руками и замер.
Опять та музыка райская от перстня диковинного с сиянием вместе зазвучала! А перед Афоней – царский пир, непонятно откуда появившийся на его столе, раскинулся! Севрюга, заморскими травами и фруктами украшенная, с картошечкой поджаристой на серебряном блюде разлеглась. Стерлядь поперёк стола раскинулась и красуется на блюде из тонкого, расписанного цветами, фарфора. Чарки, братины с финифтью да эмалями расписными, медовухой до краёв наполненные. Тут тебе и осетрина. И ещё много и щедро всякого разного разносола оказалось теснёхонько расставлено на его крестьянском столе. Всего такого вкусного появилось, чего не то что пробовать Афоне, а и просто видеть-то никогда не приходилось.
От вкусного запаха, которым быстро наполнилась вся изба, голова у Афони закружилась. Братишки, сестрёнки проснулись. Глазёнки таращат на роскошный пир на их бедняцком столе и радуются. Из-под тулупов повыпрыгивали, с печки слезли. И скорей за стол угощаться расселись. С малышнёй своей вместе Афоня угощается, а сам-то удивляется. Радуются детки, благодарят Афонюшку за такую заботу. А сам-то он никак успокоиться не может: «Что к чему?» – всё думает, гадает. Но никак не понимает. Сопоставлять стал, что за чем было. Когда и как всё это роскошество появилось? И всё до мелочей припомнив, Афоня догадался, что сначала он до камня серединного дотронулся. Потом дланью на то, что хочешь, указал. Словом…
Вот так, к рассвету следующего дня от его разгадок этих чудес вся его прежде нищенская изба теперь оказалась вся обставлена и украшена по-царски. Так он, неугомонный, ещё и во двор пошёл. Только вышел из избы, начал опять повторять заученные действия. Сначала – камень на перстне потёр, потом принялся в мечтаниях так и эдак руками разводить. И уж там у себя на бедняцком деревенском дворе такого намечтал!!!
Прекрасный расписной терем, резной-узорчатый, откуда ни возьмись прямо на утреннем облаке, как на подушке, по небу прилетел. Ну, прямо так, как голубь ручной. Облако растаяло, и встал терем рядом с родной и убогой его избёнкой, точно родственник богатый рядышком с нищим братом. Вот так посреди огорода Афони установился, как будто тут всегда и был. Хоть и с опаской, но вошёл Афоня полюбопытствовать: что за терем такой? И, может, кто живой в нём проживает? Когда Афоня вошёл, увидел убранство кругом царское и утварь драгоценную, а поклониться-то некому. Пустой терем. Нет в нём никого. Соблазн промелькнул в голове, и подумал Афоня: «Эх, а ведь как выгодно можно всё это продать вместе с тем перстнем чудодейственным!»
Но парень он был от рождения совестливый. И подумал, что вещи в тереме все дорогие. А значит, таким вещам рано или поздно настоящий хозяин найдётся!
И с того дня не жизнь, а сказка началась для Афони. Что Афоня задумает, так всё в точности тот перстень мигом и исполнит. Сначала посверкает, потом музыка зазвучит, вроде как предупреждает: «Вот сейчас самые чудеса и начнутся, а ты, мол, пока музычку послушай, успокойся!»
А потом каждый раз всё желаемое, что намечтаешь, в точности исполняется. И ни в чём отказа, и никакого предела для Афони в его пожеланиях нет. Своё хозяйство с этой неведомой помощью поправил. Детишек накормил, обул, приодел. Стал и соседям помогать. Пошла слава о нём. Рыбалку любимую, и ту забросил. Не сеет, не пашет, только руками разводит и мечтает. И всё, что ни пожелает, тотчас же к его всеобщему удивлению и удовольствию исполняется самым чудесным образом.
Дошёл слух о тех чудесах и до царского двора. И большой переполох учинил во дворце этот слух. Поэтому глухой безлунной ночью была за Афоней прислана карета с вензелями царскими. Но уж очень нелюбезны оказались слуги царские с нашим Афоней. Ворвались в дом, точно супостаты. Афоню схватили! Руки скрутили и безо всяких объяснений, а лишь с пинками да с бранью доставили связанного к самому царю. Вот так попал наш Афанасий в царский терем. Очумевший от пережитого, перепуганный, он понять не мог: за что??? В суматохе успел рассмотреть среди всей кутерьмы махонького, приземистого человека в короне. Присмотрелся и понял, что это – не иначе, как сам царь и есть. А тот как раз к нему подбежал и, утирая слёзы, о чём-то умоляет Афоню. Выкрикивает:
– Верни! Верни дочку! Всё, что присвоил себе, оставь! Дочку только домой верни!
Тут к царю склонился советник в шитом золотом камзоле, на заморских красных каблуках и прошептал ему на ухо:
– Погоди, – говорит, – сиятельство! Сначала выведаем у него, как он царские твои роскошества присваивал. Может быть, не один он орудовал? А вдруг окажется, что злоумышленников в твоём царстве тьма-тьмущая??? А мы знать не знаем, ничего не ведаем! Виданное ли дело, чтоб среди ночи девичий терем самой царевны исчез?!! Да ещё и сама царевна пропала! Одному это ему не под силу. А не признается…
И, сказав это, так угрожающе на Афоню глазищами сверкнул, что и пояснять более ничего не нужно стало. И Афоня, парень понимающий, сам поспешил честно и подробно рассказать обо всём. И он рассказал:
– Ничего не утаю, всё, как было, поведаю. Но вот поверите ли? Сам всякий раз, как проделываю это, дивлюсь, не сон ли это? Эх! Лучше я вам всё покажу, только руки развяжите!
Развязали его. Он встал, отряхнулся. Потёр камень на перстне заветном. И всё вокруг наполнилось туманным мерцанием и нежным звучанием. Афоня приосанился и произнёс величаво:
– Желаю корону царскую на свой лохматый затылок примерить! – сказал и, как прежде, руками развёл.
И тут над головой царя туман сгустился, да такой, что лица его стало не разглядеть. Все, кто видел, охнули от изумления. Но в тот же миг туман рассеялся, и все увидели, что… Короны-то на голове царя нет! А плывёт эта самая корона спокойно и даже как-то величаво по воздуху под расписным потолком царского терема прямёхонько к Афоне. Описав круг вокруг золочёного царского подвесного светильника о ста свечах, корона плавно опустилась прямо на взлохмаченную голову Афанасия. Как только корона села поплотнее, Афоня пояснил: