Хрустальная Звезда

Макинтайр Вонда Н.

Все присутствующие на собрании были преданы памяти Империи и делу ее возрождения.

Такого общего сбора еще не было — видимо, начало происходить что-то серьезное. Тигрис был очень горд тем, что присутствует на таком собрании, пусть даже его роль совсем невелика.

Каждого гостя сопровождал ребенок, не принадлежащий к человеческому роду, хотя сами гости все до единого, конечно, были людьми. Только люди, по плану Хетрира, удостаивались чести возрождать Империю и властвовать над другими существами.

Тигрис узнал девочку-кентавра,

которая вместе с сестрой Анакина выказывала неповиновение лорду Хетриру. Многие другие маленькие рабы тоже были знакомы Тигрису — они были из той группы детей, которую Хетрир отобрал для продажи. Тигрису показалось немного странным, что гости захотели, чтобы их сопровождали такие маленькие и неопытные рабы — некоторые из них плакали, зовя свою маму, некоторые пытались убежать, и их приходилось держать на привязи. Но Тигрис знал свое место и считал, что не его дело критиковать гостей лорда Хетрира.

Держа Анакина за руку, он искал место, где можно было сесть. Зал был переполнен, но все же ему удалось заметить свободное место на последней скамье. Тигрис устремился туда, таща за собой Анакина.

— Встать!

Все гости поднялись и низко склонили головы. Тигрис замер на пол пути и тоже опустил голову, глядя в пол и ожидая разрешения Хетрира вновь поднять глаза.

По залу маршем прошли Прокторы и развернулись веером по другую сторону подиума. Лорд Хетрир остановился рядом с Тигрисом.

— Что ты собирался делать с моим Огненным Мечом?

Тигрис побледнел. Голос Хетрира не был на этот раз мягким и спокойным, как обычно, — в нем сквозили угрожающие нотки.

Рукоятка Меча лежала у Тигриса в кармане его грубой коричневой робы. Он вынул ее и протянул лорду Хетриру. После того как этим Мечом был поражен пурпурный дройд, Тигрис должен был поднять его и отнести в комнату Хетрира, но вместо этого он начал успокаивать Анакина. Надо было дать ребенку накричаться до посинения, пока не пропадет голос, — ведь он должен в конце концов научиться контролировать себя, — а самому немедленно бежать в комнату Хетрира и отдать ему Меч! Но теперь уже было поздно — Тигрис опять навлек на себя немилость лорда.

Хетрир прошел через зал и занял свое место на подиуме.

— Можете садиться, — сказал он.

Гости сели, и лишь один из них продолжал стоять.

Тигрис узнал его — это был Брашаа, ничем не примечательный сподвижник Хетрира. Он что, не слышал команды лорда?

Хетрир дружелюбно посмотрел на Брашаа, но Тигрису показалось, что на лице лорда мелькнул оттенок насмешки. Насмешки и даже презрения — Брашаа пользовался дурной славой отъявленного скряги. Он даже не привел с собой раба, вместо него на массивной цепи рядом с ним сидело ручное животное Анакина, которое было подарено леди Юкси. Она, должно быть, сделала неплохую сделку, продав его Брашаа, но и тот не остался внакладе — все же это было дешевле, чем купить раба.

— В чем дело, Брашаа? — спросил лорд Хетрир.

— Мой господин! Вот уже

много лет, как вы обещаете нам начать активно действовать. Мы устали скрываться от узурпаторов из Новой Республики.

Анакин посмотрел в сторону говорившего и увидел рядом с ним своего ручного зверя. Он вскочил со скамьи и уже собирался подбежать к нему, если бы Тигрис не сумел его вовремя схватить.

— Сиди, сиди, малыш, — прошептал Тигрис.

— Акакин хочет к вуфу! — сказал Авакин.

— Тихо!

Лорд Хетрир ничего не ответил на слова Бра-шаа. Он ждал, грозный в своем молчании, пока Брашаа не соберет все свое мужество, чтобы продолжить.

— Мой господин, мы устали — невероятно устали — от того, что живем в мире, где различные существа имеют равные права с человеком. Мы должны начать действовать как можно скорее, пока наши дети еще не пропитались ядом пропаганды равенства, пока мы сами не состарились для активных действий, для борьбы!

— Я вижу, ты не доверяешь мне, Брашаа, — сказал Хетрир.

— Я предан вам всей жизнью, мой господин! Я только хотел сказать…

— Я вижу, ты сомневаешься во мне, Брашаа.

— Ни в коем случае, мой господин!

— Может быть, ты стал предателем, Брашаа?

— Мой господин! — в ужасе воскликнул Брашаа.

— Уходи, Брашаа. Тебе не место среди нас. Я не доверяю тебе и не хочу, чтобы ты узнал мой план.

Брашаа, казалось, лишился дара речи.

Лорд Хетрир в упор посмотрел на него. Лицо Брашаа сделалось пунцовым, и он начал задыхаться. Сидевшие рядом с ним в страхе отодвинулись.

Струйка крови потекла у Брашаа из носа.

— Простите меня, мой господин!

Анакин взобрался на скамью и широко раскрытыми глазами молча смотрел на происходящее. Брашаа выпустил из рук цепь, на которой сидел огромный черный зверь. Тот узнал Анакина и уставился на него во все глаза.

Предатель, еле волоча ноги, направился к центральному проходу. Все отшатывались от него, никто не делал попытки ему помочь.

— Простите, мой господин!

Но лорд Хетрир никогда не оставил бы в живых того, кто бросил ему такой вызов. Тигрис отвел глаза, устыдившись собственной слабости, но все же не в силах смотреть, как умирает другой человек.

Но Брашаа все еще не падал. Тигрис слышал, как он медленно продвигался к выходу.

— Простите, мой господин…

Тигрис обернулся как раз в тот момент, когда Брашаа исчез за дверью.

Страшный черный зверь огляделся вокруг, его уши встали торчком, цепь с грохотом упала на пол. Но никто не попытался удержать его.

Тигрис посмотрел на лорда Хетрира и поразился, насколько бледен был его господин — его лицо казалось серым по сравнению со сверкающим белым одеянием и белоснежным бархатом подиума.

«Он не собирался убивать Брашаа! — подумал Тигрис. — Но все равно что-то здесь не так».

Анакин плюхнулся на скамейку рядом с Тит-рисом.

— Плохие дяди. Тигис, — серьезно сказал он.