Хрустальное озеро
Шрифт:
— Ты твердишь это каждые пять минут.
— Я не стала бы это твердить, если бы ты принимал мои слова всерьез.
— Ладно, ладно. Мы ляжем в разных комнатах, а потом ты незаметно проберешься ко мне. Так?
— Нет, Майкл, не так Я родилась и выросла в этом доме. Родители будут держать ушки на макушке и слышать каждый скрип половицы.
— Мы найдем способ обмануть их.
— Нет! — сердито крикнула она.
Он остановился на обочине.
— В чем дело? Из-за чего мы ссоримся?
— Я еще перед выездом из Дублина сказала тебе, что ничего не выйдет, и не хочу, чтобы ты тешил себя иллюзиями.
Взволнованная Клио казалась совсем девочкой. Волнистые светлые волосы и дрожавшая нижняя губа делали ее похожей на малышку.
Он смягчился:
— Ладно, ладно, я тебя понял.
— А как ты себя поведешь, если окажешься в соседней комнате?
— Не знаю. Зависит от моих чувств.
— Пока ты не поймешь, что твои чувства тут ни при чем, мы никуда не поедем. Будем стоять здесь, — сказала она.
— Да? И что ты будешь делать в этой дыре?
— Либо вылезу и проголосую, либо вернусь с тобой в Дублин. — Клио говорила решительно, но уверенности в себе не ощущала.
— Черт побери, мы находимся на полдороге. Я отвезу тебя в Лох… как его там, а потом вернусь к цивилизации.
— Это больше того, на что я рассчитывала.
— Желание дамы — закон.
— Честное слово, Майкл…
— Нет, я должен увидеть это место и понять, ровня ты мне или нет. — Клио решила, что он шутит, и засмеялась. — Я говорю совершенно серьезно, — сказал Майкл. — Отец то и дело спрашивает, что собой представляет племянница Моры Хейз. Похоже, твоя тетушка была изрядной оторвой.
— Оторвой?
— Ветреной особой.
— Тетя Мора? Это что, шутка?
— Отец говорит — точнее, намекает, — что она была девушкой для вечеринок.
— Это хорошо или плохо?
— Это здорово. Она такая же веселая, как и ты. — Майкл подмигнул, но тут же вспомнил, что рассчитывать не на что. Незачем заводить себя, если ничего хорошего дальше не предвидится.
Они ехали по темной сельской местности, мимо деревушек и фермерских домов с освещенными окнами, мимо стад коров, смотревших на них из-за живых изгородей, мимо плакатов, призывавших совершить паломничество в Лурд. Ехали и молчали. Клио понимала, что их отношения дружеских бесед не предусматривают.
Но зато они предусматривали нечто более важное: страстную любовь. Мало кому так везет. Честно. Клио знала, как трудно описать любовь в стихах, живописи или музыке. Ее интимную сторону… близость…
Она смотрела на Майкла, сидевшего за рулем, и гадала, чувствует ли он то же самое. Потом положила руку на его колено:
— Мы очень счастливы, правда?
— Черта с два. Твои родители похожи на медведей гризли. Так и ждут, чтобы наброситься на нас.
— Их еще нет дома. Они в гольф-клубе.
Лицо Майкла просветлело.
— Может быть, успеем?
Клио посмотрела на часы. Сейчас десять, до Лох-Гласса полчаса езды, а родители вряд ли вернутся из гольф-клуба раньше полуночи.
— Прибавь газу, — сказала она.
Майкл довольно присвистнул.
Сестра Мадлен не находила себе места. Каждый вечер казался ей все более длинным и одиноким. Как она позволила этому случиться? Бесконечная болтовня и дела других людей теперь наводили на нее скуку. Монахиня всегда гордилась тем, что жила в мире с собой. Но это было тогда, когда она верила в собственную правоту В последнее время она сомневалась во всем, а вместе с сомнениями приходило беспокойство.
Теперь вечерние тени, падавшие на озеро, шелест деревьев и шорох кустов казались ей угрожающими. Она видела костры, горевшие в таборе. Цыгане приняли бы ее радушно, но в присутствии отшельницы стали бы вести себя по-другому. Менее непринужденно… Сквозь деревья она смотрела на Лох-Гласс и видела длинную улицу, освещенную фонарями. В этих домах жили не цыгане и не отшельники, а обычные люди. Она знала их жизнь и их секреты. Не было дома, где бы ей отказали в гостеприимстве.
И все же что-то удерживало сестру Мадден. Если бы она пришла к кому-то и отреклась от независимости, ее жизнь потеряла бы смысл. Монахиня твердила себе, что все это ей только кажется. Будь она одной из тех, кто приходил в ее избушку за советом, что бы она сказала самой себе?
«Самая большая наша беда заключается в том, что мы слишком много думаем о себе. Поэтому наши проблемы кажутся нам более важными, чем они есть на самом деле. Если бы мы больше думали о других…» Совет хороший, но единственным человеком, о котором она могла думать, был бедный полоумный Фрэнсис, бредущий в ночи. Сестре Мадлен хотелось верить, что он сумел где-то устроиться и находится в безопасности. Он ушел три дня назад. Она волновалась, пытаясь представить себе, где Фрэнсис нашел себе приют в эту субботнюю ночь. Уж лучше бы он спал у камина в ее маленьком домике.
В квартире Фрэнки не смолкали веселые голоса. Вечеринка удалась на славу. Фрэнки и Кит только радовались. На такой успех они и не рассчитывали. Кевин О’Коннор стоял рядом с болтуном Мэтью как часовой, и Кит едва удерживалась от смеха. По сравнению с девушками парни — настоящие несмышленыши. Эти двое вели себя так, словно были ровесниками Эммета.
Вспомнив Эммета, она поняла, что отвлеклась от своей основной миссии. Выманить Стиви в Дублин на одну субботу было недостаточно — требовалось сделать так, чтобы он забыл Анну и уделил все свое внимание Кит.
«Эти девчонки Келли — настоящие занозы», — подумала Кит. Клио вела себя как раненая лань, потому что ее не пригласили, но позвать ее было невозможно. Тогда весь Лох-Гласс узнал бы, что Кит бессовестно кокетничает со Стиви Салливаном.
Она нанесла на помаду немного вазелина, чтобы губы казались ярче, и пошла к Стиви. Тот разговаривал с гостями о машинах, причем делал это так непринужденно, словно каждый субботний вечер проводил в компании людей, облаченных в вечерние платья и костюмы. Он был более уверен в себе, чем большинство гостей. Кит решила, что Стиви либо не такой неотесанный, как ей казалось, либо очень хороший актер.