Хрустальное озеро
Шрифт:
Похоже, сестра Мадлен не обратила внимания на его тон.
— Элен была очень учтива с ними во время своих прогулок. Помнила имена и взрослых, и детей. Часто расспрашивала, как им живется, интересовалась их обычаями.
Кит смотрела на отшельницу с изумлением. Она этого не знала. Но сестра Мадлен говорила совершенно искренне. Она не рассказывала сказку, придуманную, чтобы приукрасить жизнь покойной.
— Они знают, что человек должен быть достойно похоронен, — продолжила сестра Мадлен. — Часто проезжают через всю страну,
— В том случае, если… — начала Кит.
— Если Элен найдут? — прервала сестра Мадлен. — Конечно, найдут. Или цыгане, или кто-нибудь другой. И тогда вы сможете молиться на ее могиле, — решительно закончила она.
Вечером Кит, сидя с отцом, задумчиво сказала:
— Прошло столько времени… больше месяца. От бедной мамы ничего не останется. Что мы будем хоронить?
— Вчера я опять спрашивал об этом Питера Келли. В баре Лапчатого. Он сказал, что мы не должны об этом думать. Мол, в ту ночь ее душа воспарила на небеса, а бренные останки не имеют значения.
— Наверное, он прав.
— Наверное, Кит. Во всяком случае, я на это надеюсь.
Мать Бернард вызвали в коридор, и в классе тут же начался галдеж. Страсти были накалены тем, что старшеклассницу Дейдру Хэнли видели в кустах со Стиви Салливаном. Причем они не просто целовались: дело обстояло куда хуже. Девочек так интересовали подробности, что они не заметили возвращения матери Бернард и вздрогнули, услышав ее скрипучий голос, прозвучавший как щелчок кнута:
— Я думала, такие большие девочки смогут продолжать урок самостоятельно. Но я ошиблась. Жестоко ошиблась.
Пристыженные школьницы вернулись за парты. Лицо матери Бернард побелело. Похоже, она действительно очень рассердилась.
— Но пусть это останется на вашей совести. Каждая возьмет тетрадь и напишет страницу о Рождественском посте. Времени ожидания прихода Спасителя.
Девочки посмотрели друг на друга с отчаянием. Целую страницу! Что можно сказать о Рождественском посте, кроме того, что хуже этого времени только Великий пост?
— Причем без клякс и больших пропусков между словами. И чтобы таким сочинением мы все могли гордиться.
Тон матери Бернард был грозен. Все взялись за ручки, так как знали, что она не шутит. Во всяком случае, про новости о Дейдре Хэнли надо забыть.
— Кэтрин Макмагон, подойди ко мне на минутку, — сказала мать Бернард.
Брат Хили сказал Кевину Уоллу, что тому очень повезет, если выдастся день, когда его не отхлещут линейкой по рукам. Если мальчишка и испугался, то не слишком. Во всяком случае, это не помешало ему скатывать шарики из промокашки, пропитанной чернилами.
Брата Хили вызвали из класса.
— Я вернусь через пять минут. Ясно? — рявкнул он.
И пошел искать маленького Эммета Макмагона, чтобы сообщить ему неизбежное. Никакая подготовка в таких случаях
К вечеру об этом знал весь Лох-Гласс.
В камышах нашли сильно разложившееся тело. Не было ни малейшего шанса, что кто-то сможет его опознать. Все в один голос говорили, что Мартину не следует смотреть на то, что осталось от его красавицы жены. Судебный патологоанатом, приехавший из Дублина, придерживался того же мнения. Говорили, что на процедуру уйдет несколько дней.
Часть озера была огорожена. Люди говорили друг другу, что слышали, как приехала «скорая помощь». Но какой от нее толк через месяц после смерти? Только отвезти останки несчастной женщины в морг при больнице?
У каждого было что рассказать о происходящем в семье Макмагонов.
Кэтлин Салливан сказала, что в их доме всю ночь горел свет. Должно быть, никто из них не ложился. А Клио Келли — что теперь у них все будет нормально. Миссис Хэнли поведала, что ходила выразить им свои соболезнования, но эта полоумная служанка не впустила ее: мол, хозяин на грани нервного срыва. Миссис Диллон сказала, что все бросились на почту за открытками. Теперь, когда вопрос с похоронами практически решен, каждый хочет заказать мессу за упокой души Элен Макмагон.
Сержант Шин О’Коннор был вынужден признать, что двое парней, приехавших из дублинской полиции, — самые симпатичные ребята из всех, с кем ему доводилось иметь дело.
Они сказали, что сержант правильно оформил все бумаги и может не волноваться из-за того, что тело так долго не могли обнаружить. Мол, местность здесь глухая. Дикий Запад, как выразился один из них. Они не понимали, как можно жить в такой дыре. Шину О’Коннору их слова не понравились — он счел их обидными, но его тут же успокоили, что и в Дублине есть свои недостатки.
А еще они просидели с ним у Лапчатого почти до утра и дружески кивали всем жителям Лох-Гласса, пришедшим выпить в самое неподходящее для этого время.
— Ты знаешь здесь всех, — обратился к Шину один из дублинцев.
— Не просто всех, но всё про всех.
— И про покойницу тоже?
— Конечно.
— Как ты думаешь, почему она это сделала?
— Ну, во-первых, мы не знаем, сделала ли… — Количество выпитых пинт на осторожность Шина О’Коннора не повлияло.
— Знать не знаем, но подозреваем. Как ты думаешь, что могло довести ее до этого?
— Городок наш ей не подходил. Она не смогла прижиться здесь, ходила как неприкаянная. Может, она была слишком хороша для нас.
— У нее был любовник?
— О господи! У нас в Лох-Глассе замужние женщины любовников не имеют. Даже одиноким здесь приходится тяжко, потому что все на виду…
— Значит, на роман, внебрачного младенца или что-нибудь в этом роде нет и намека?