Хрустальное сердце короля
Шрифт:
Эверин кинулась к столу и, схватив фляжку, снова поднесла к губам раненого. Стон облегчения вырвался из груди, когда она поняла, что он сглотнул. Сам. Наконец.
Трандуил замер в оцепенении. Происходящее вызвало легкий шок.
Голубь был недвижим и девушка, резво подскочив, схватила его и немного потрясла, словно приводя в чувства. Странно, но это помогло не только птице проснуться, ну и самому королю собраться с мыслями.
Вдруг с бледных губ недавно умирающего эльфа сорвалось непонятное шипение. Отпустив голубя, Эверин осторожно ступая, словно боясь спугнуть виденье,
— Мама…
Сердце бешено забилось и упало куда-то вниз. У обоих.
Владыка уже хватал воздух ртом от услышанного. И дело было не только в том, что сын наконец заговорил, пусть и не приходя в себя, но и в том, что именно он произнес… Этого слова из его уст король уже и не помнил. Как и многое другое, что несло оно с собой. Но сколько бы он не старался забыть свою королеву, воспоминания о которой кололи не хуже клинков, не мог. Как не мог до конца освободиться от боли, что принесла потеря любимой женщины. Даже магия не особо ему в этом помогла, но как казалось, маленькому Леголасу он помог, придавая забвению воспоминания о матери. А теперь, спустя столько долгих лет… он слышит «мама» и прошлое, словно потолок, летит вниз, разбиваясь на сотни взглядов и слов, накрывая собой настоящее.
Он дернул ворот камзола, стесняющего вздох. И, припав лбом к холодной стене, закрыл глаза, сам от себя не ожидая подобной реакции. Что это? Зачем? И почему так невыносимо больно, даже спустя столетия?
— Мама, — снова зовет голос сына, выдергивая его из пучины колючих воспоминаний. И вдруг, совершенно неожиданно, он слышит ответ и, открывая глаза, ищет взором «поводыря».
— Я тут, милый, — тихо шепчет Эверин, присев на край кровати, с нежностью ведя рукой по лицу эльфа. — Я тут. Я не уйду. Ты только выздоравливай, мой хороший. Только живи.
Такие логичные, правильные слова из уст совсем молодой особы удивляют, но при этом начинают действовать успокаивающе. Трандуил все еще тяжело дышит, широко открывая рот, чувствуя, как прошлое острыми когтями вцепилось в душу, но терпит, мысленно пытаясь прогнать наваждение. Он знает — оно отпустит, как отпускало не раз, но, увы, не сейчас.
А сейчас, он чувствует, как его душа незримо присутствует рядом с сыном и той, кого в бреду он так смело зовет мамой. И, словно ступая по полу, идет, приближается и, наклоняясь над своим мальчиком, целует в лоб. А потом бросает взгляд на девушку и, замечая на ее щеках слезы, тянется к ней рукой, но опускает, понимая, что это не реально. Он далеко, но в этот самый момент ему нестерпимо хочется быть рядом.
Трандуил все еще мысленно стоит у кровати, когда Эверин, поддавшись нахлынувшим чувствам и усталости, осторожно ложится рядом с Леголасом, по-матерински обнимая его, прижимая белокурую голову к своей груди. А по ее щекам все еще бегут слезы. Для человеческой девушки это сложное испытание.
Владыка выпрямился, поправил одежды и, стараясь всем своим видом не выдавать внутренней дрожи, вышел на каменный балкон, открывающий вид на Лихолесье.
Если не считать переживаний, этот день можно назвать удачным. Сыну стало чуть лучше, а стало быть и ему…, но от чего-то еще тяжелее.
Комментарий к 6 Глава
Всех с наступившим Новым годом! и наступающим Рождеством!
========== 7 Глава ==========
Вот так постепенно отчаяние сменилось надеждой. Надеждой на то, что Леголас поправится и вернется к прежней жизни. И пусть Трандуил никогда не одобрял его стремлений и целей, теперь он готов был идти на любые уступки. «Пусть идет куда хочет и живет, как умеет, но живет» — думал Владыка, любуясь на звездное небо в далеком Лихолесье. Теплый летний ветерок лениво ласкал его белокурые локоны, которые в свете звезд словно впитали в себя их свечение.
События последних дней выбили его из сил. Но не смотря на усталость, он все же решил прогуляться по дворцу и посетить ту самую комнату, что не открывал уже несколько столетий. Странное желание, вспыхнувшее спонтанно, не отпускало его. Он всегда знал, что, закрыв двери, не освободится от прошлого, ибо боль за стеной не оставить, а отгородившись от мира, все равно останется его частью, и сколько бы не внушал себе, что способен не испытывать чувств и желаний, оставался живым существом из плоти и крови, и, как все живое, нуждался в тепле.
Витые коридоры, словно лабиринты, вели короля вглубь дворца. Здесь было самое безопасное в его владениях место. Здесь он когда-то хранил самое дорогое. Но чем ближе он подходил к заветной комнате, тем тяжелее становился шаг. Коридоры сужались. Здесь даже дышать было труднее. А может, это все ему только чудилось?
И вот она, заветная дверь. Трандуил легонько проводит по ней рукой, нашептывая заговор и освобождая ее от собственных чар, что когда-то закрыли ее на века. И, сложив руки на груди, долго стоит, размышляя, стоит ли это делать.
Перед глазами всплывает картинка из далекого прошлого, и он отчетливо видит убегающего вдаль по луговым цветам светловолосого эльфийского мальчика. Он смеется так звонко и весело, что кажется, будто природа расцветает и каждый листочек, каждая веточка тянется к нему, греясь, как от солнышка. Осторожно, чтобы не повредить крылышки хрупкому существу, он снимает с цветка большую цветную бабочку и с интересом рассматривает находку. Беззаботной радостной трелью заливаются птицы. В сердце покой и тепло. И, повернувшись в сторону приближающихся родителей, мальчик радостно произносит:
— Мама, папа, смотрите, что я нашел! — И протягивает им смело сидящую на его ладошке бабочку.
«О, Эру… как давно это было. Сколько войн пройдено, сколько бед пережито, сколько забот принято на свои плечи и сколько боли… сколько боли» — он с силой толкает дверь и проходит вглубь комнаты. Здесь все так же, только темнее от пыли и запах затхлый. Он видит большую кровать, над которой в скате выбиты крылья, словно уносящие спящих на ней в багровый закат и быстро отводит взгляд, страшась иных воспоминаний. А вот и детская кроватка, изготовленная лучшими мастерами специально для наследника трона. Кто бы знал, что он так легко от него откажется. Трандуил легонько качнул ее и улыбнулся. Странно, но ожидаемой боли, что когда-то сводила с ума при одном воспоминании, нет. Только гнетущая тишина вокруг…