Художница из Джайпура
Шрифт:
– Пьянит красота вашей жены, и вы скоро это увидите.
Самир ухмыльнулся.
– В те дни, когда приходит Лакшми Шастри, миссис Сингх всегда настроена очень… романтически. Кстати… – Он протянул руку.
– Ах да. – Я достала из складок сари три муслиновых мешочка и вложила в его ладонь. – Вы счастливый человек, сагиб. В спальне жена, за пределами дома – свобода.
Он взвесил мешочки на ладони, точно рубины.
– Свобода – вещь относительная, Лакшми. – Он проворно сунул мне в руку несколько сотенных купюр и записку. – Раньше нами владели британцы. Теперь они в нашей власти.
Я развернула и прочла записку.
– Ангрези?
– Англичанки
Теперь-то бы и признаться, что строитель в грубой форме потребовал от меня отдать долги. Я задолжала ему четыре тысячи рупий. Но я сама виновата. Я страстно хотела того же, что есть у моих клиенток: мозаичный пол, туалет на западный манер, толстые стены, чтобы защититься от полуденного зноя. Я сама создала эту проблему, мне ее и решать. Удачное сватовство позволит мне расплатиться со строителем.
– Завтра мозаику будут заливать козьим молоком [7] . Вы бы видели, какая красота!
Он скользнул взглядом по моим губам.
– Ты приглашаешь меня в гости?
Я рассмеялась.
– Вы спутали мне все планы – и еще рассчитываете на благодарность?
– Кто способен рассмешить друга, достоин рая! – произнес чей-то голос у нас за спиной.
Мы с Самиром обернулись и увидели, что на веранду, перепрыгивая через ступеньки, поднимается высокий мужчина в элегантном сером шерстяном костюме с красным галстуком. Черные кудрявые волосы его были взъерошены.
7
В Средиземноморском регионе несколько сотен лет назад терраццо (от ит. «терраса») изготавливали путем прессования каменной крошки на поверхность из натуральной глины, а затем уплотнения ее козьим молоком для мозаичной привлекательности.
Самир раскрыл объятия.
– Кумар! – воскликнул он. – Дружище, как я рад тебя видеть! Наконец-то ты выбрался в Джайпур.
– С нашими железными дорогами я не надеялся поспеть ни к обеду, ни к ужину. – Кумар застенчиво улыбнулся мне, и я заметила, что у него один передний зуб заходит на другой. – Приятно познакомиться, миссис Сингх.
Неужели мы с Самиром стояли настолько близко?
Самир весело похлопал Кумара по спине.
– Наи-наи. Позволь познакомить тебя с миссис Лакшми Шастри, которая дарит красоту всем жителям Джайпура.
– Я так понимаю, Сэмми, за тебя она еще не бралась.
Самир засмеялся. Кумар посмотрел на меня, на Самира, на веранду, на свои ботинки, снова на меня. Такие глаза бывают у людей осторожных.
– Знакомься, Лакшми, это мой старый оксфордский друг Джей Кумар. Доктор Кумар.
Я сделала намасте, а доктор одновременно с этим потянулся пожать мне руку и задел мое запястье.
Самир хмыкнул.
– Прости его, Лакшми. Слишком долго прожил за границей. А жены у него нет, некому научить его индийским обычаям.
Доктор Кумар покраснел и перевел взгляд с Самира на меня.
– Извините, миссис Шастри.
– Ну что вы, доктор. – Я взглянула поверх его плеча и увидела, что на веранду поднимается Малик. – Тонга? – спросила я.
Малик кивнул. Через несколько кварталов от дома Сингхов мы пересядем с конной повозки на рикшу (это дешевле) и поедем к следующей клиентке.
– Рада была познакомиться, доктор Кумар. Увидимся, Сэмми.
В моих устах его старое прозвище прозвучало настолько забавно, что друзья расхохотались.
Я взяла судки, пластмассовый контейнер, велела Малику забрать из-под яблони оставшиеся две сумки и кивком попрощалась с мужчинами, думая о том, что надо не забыть записать в блокнот деньги, которые Самир заплатил за мешочки.
Я спустилась с веранды и услышала, как Самир сказал:
– Идем в дом. Парвати давно хочет с тобой познакомиться!
На последней ступеньке у меня слетела сандалия, я остановилась, чтобы ее надеть, обернулась и заметила, что доктор провожает меня взглядом. Потом дверь закрылась.
В углу веранды стояла Лала. Она нервно кусала губы, теребила уголок паллу. Мне показалось, она смотрит на меня с мольбой, и я едва не бросилась к ней, но она стремительно развернулась и скрылась в доме.
Я весь день ездила от клиентки к клиентке, так что к вечеру мы с Маликом совершенно выбились из сил. Мы остановились у базара в Розовом городе, который в этот поздний час оживал: женщины в узорчатых сари выбирали шпильки, мужчины в куртах жевали пряный чат, старики слонялись без дела, и в сумерках огоньки их биди описывали рыжие полукружия. Я завидовала их дружеской болтовне, тому, что даже ночью вайшьи и шудры вольны идти куда угодно.
После раздела [8] тротуары в Розовом городе стали уже: по обеим сторонам улиц ютились импровизированные лавчонки, а порою и просто ларьки с навесом из старого сари или брезента. Базарные торговцы потеснились и пустили беженцев из западного Пакистана, пенджабцев и синдхов, и те поставили прилавки, за которыми продавали что угодно, от браслетов до специй. Недаром же старый город розовый: это цвет гостеприимства, шутили торговцы.
Малик жил в одном из многочисленных домишек Розового города. Я ни разу не спрашивала, есть ли у него мать с отцом, братья, сестры. Достаточно и того, что мы каждый день проводим вместе по десять часов, он таскает мои судки, подзывает рикш и тонги, торгуется с поставщиками. Разумеется, мы не притворялись друг перед другом: вот и сегодня он бросил на меня нетерпеливый взгляд, когда последняя клиентка заставила нас ждать целый час.
8
Имеется в виду раздел Британской Индии в 1947 году на доминион Пакистан и Индийский Союз.
Я дала ему три рупии и взяла с него слово, что он купит себе на ужин нормальной еды, а не жирной и вредной.
– Ты ведь растешь, – сказала я, словно он сам не знал.
Он ухмыльнулся, мигом выпрыгнул из повозки и принялся пробираться сквозь рыночную толпу туда, где горели фонари.
– Чапати и сабджи, договорились? – крикнула я вслед.
Он обернулся и помахал мне.
– И чат. Я же расту, мне нельзя голодать, – выпалил он и скрылся в толпе.