Художник и шпага

БОРИС, актер

АДА, вдова художника

ЕЛЕНА, министр культуры республики

ДИНА, помощница министра

ГРИГОРИЙ, полковник

ВИЛЬМА, секретарь

ЭДУАРД, бизнесмен

ЗЕЛЕНЫЙ, художник

ЛИМОНА, домработница

КУБИК, следователь

ИКОННИКОВ, бухгалтер

МИРАНДА, дама в бассейне

ОЛЯ, официантка

НАДЗИРАТЕЛЬ в тюрьме

БОРИС. Привет.

ИКОННИКОВ. Привет. По какой статье?

БОРИС. Хулиганство.

ИКОННИКОВ. В чем обвиняют?

БОРИС. Ходил голым по улице.

ИКОННИКОВ. У нас редко кто ходит голым по улицам. Как тебя угораздило? Ты не местный?

БОРИС. Приехал вчера. Остановился в гостинице «Голубой источник». Знаешь такую?

ИКОННИКОВ. У нас есть похуже.

БОРИС. «Голубой источник», а в душе воды ни голубой, ни зеленой. У одних «с корабля — на бал», а у меня — с поезда — в баню. «Городские центральные бани».

ИКОННИКОВ. Звучит красиво.

БОРИС. Красиво. А на поверку — так, помывочный пункт. Поплескался в душе, помыл голову в шайке. Смотрю, остался один. Выхожу в раздевалку. А там сюрприз: вещички мои — тю-тю. Прыгаю, как папуас у костра, соображаю, что дальше делать. И потом на выход. Иду голым по улице. Спрашиваю у прохожего, как пройти до отделения милиции? А он мне: Не стоит вам по этому поводу беспокоиться. Они сами вас найдут.

ИКОННИКОВ. Эти точно, найдут.

БОРИС. Нашли. Пяти минут не прошло, как явились, на мотоцикле с коляской, повезли в отделение. А там лейтенант, молодая такая, лет двадцати пяти. Я ей все объяснил. Она сказала, что сочувствует, однако помочь ничем не может, ибо у нее нет ничего, во что меня одеть. Кроме того, я нарушил общественный порядок и надо составить протокол. А для того чтобы составить протокол, нужно опросить работников бани.

ИКОННИКОВ. Это верно. Нужно.

БОРИС. Отправила она меня в обезьянник, а сама начала куда-то звонить. Потом меня отвезли в тюрьму. И вот я здесь.

ИКОННИКОВ. Тебе повезло. В твоем положении лучше в тюрьму, чем в психушку. Из тюрьмы ты хоть когда-нибудь да выйдешь. Откуда одежонка?

БОРИС. Думаю, сняли с покойника.

ИКОННИКОВ. Точно. Тут у нас недавно один помер. Болел, говорят. Глядишь, болезнь и не заразная. Была у собаки хата, дождь пошел — она сгорела.

БОРИС. А у меня и хаты нет. Нечему гореть. Ты по какой статье?

ИКОННИКОВ. Инкриминируют похищение большой суммы. Я бухгалтер. Родственники у тебя есть? Передачки носить.

БОРИС. Никого нет. Мать умерла три года назад; отца ни разу не видел. Те, кто видел, говорили, что я не много потерял. Учился в театральном вузе. Потом театр, оттуда выгнали по собственному желанию.

ИКОННИКОВ. Так ты актер?

БОРИС. Актер.

ИКОННИКОВ. За что выгнали?

БОРИС. Длинная история.

ИКОННИКОВ. А у нас есть время. Азбуки не знаешь, писать не садись.

БОРИС. Это ты к чему?

ИКОННИКОВ. Пословица хорошая.

БОРИС. Наш новый режиссер Игорь Викентьевич Смольников вернулся из творческой командировки в Европу и был полон идей. После одного спектакля вызвал он меня и Юлечку Недобитову, мы играли Ромео и Джульетту, и спросил, нет ли у нас каких идеей, чтобы оживить спектакль. А мне всегда было жалко, что там все так плохо кончается. И я предложил слегка откорректировать текст. И наш местный поэт слегка подкорректировал. В последнем акте Ромео ожил. И Джульетта тоже ожила.

ИКОННИКОВ. Смело. А как публика?

БОРИС. Сначала обалдела. А потом ничего. Одна женщина даже благодарила. Спасибо, — говорит, — за доброе сердце. Так, как у вас, лучше. Некоторые даже плакали от радости. Но нашелся один козел. Я, — говорит, — недоволен. Вы, — говорит, — мне испортили впечатление. Я платил деньги не за это. Хочу все как у Шекспира.

ИКОННИКОВ. Козел.

БОРИС. Козел. Тут подоспела Юлечка Недобитова, и начала спокойно: Что это вы такой кровожадный? А козел завелся: Да, я кровожадный и хочу, чтобы ты, потаскуха, и Ромео твой, проходимец, раз уж померли, то померли. Юля обиделась и как ему по уху врежет. И кричит: Насилуют, насилуют. Он извращенец! Он хотел меня в образе Джульетты!

ИКОННИКОВ. Козел.

БОРИС. Козел. Привели нас в отделение. Я ему втолковывал. Гордиться должны. Не каждому удается по роже от Джульетты. От самой Джульетты! Это же поэзия. С вашей-то физиономией! К счастью, умишком он не вышел. В милиции вместо своего дня рождения называл день рождения капитана Кука.

ИКОННИКОВ. Козел.

БОРИС. Козел. Начальник отделения никак не мог взять в толк, при чем здесь Кук. А козел сказал, что, глядя на нас, чувствует себя, как Кук среди дикарей. Юлечка действительно выглядела немного раскованной. А козел совсем распоясался, кричит: Не потерплю надругательства над Шекспиром!

ИКОННИКОВ. Козел.

БОРИС. Козел. И начальник отделения ему очень даже резонно ответил: Если это надругательство над Шекспиром, тогда пусть Шекспир и подает заявление. Шекспир, а не капитан Кук. Потом комиссия из Москвы. Меня по собственному желанию, а, в качестве напутствия сказали: «Иди с миром и экспериментируй с кем хочешь, только не с Шекспиром».

ИКОННИКОВ. Словом, нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте.

БОРИС. Полгода я не мог найти работу, мотался по утренникам, подрабатывал Дедом Морозом. Приехал сюда. Словом, как у Чацкого. Все гонят, все клянут, мучителей толпа…

ИКОННИКОВ. Тебя надолго посадят.

БОРИС. За что?

ИКОННИКОВ. Чацкий успел смыться, а у тебя не получилось, тебя посадят. Хорошо, если им надо будет закрыть какое-нибудь небольшое дело, так, на год-полтора. И если будешь все делать, что тебе прикажут, получишь условняка или, на худой конец, два-три года.

НАДЗИРАТЕЛЬ. Аристов, с вещами на выход.

ИКОННИКОВ (напутствует). Повторяй все время вслух таблицу умножения.