Художник
Шрифт:
– Так давно вроде все разобрано?
– Все, да не все!
– Торжествующе сказал Король.
– А Озерный Край?
– Да ты, никак, графа решил оставить без порток? Как он голым при дворе покажется? Понимаю, в твоей спальне...
– Ты болтай, да не заговаривайся!
– сдвинул монарх брови.
– Но зато дриаде там - раздолье! Отремонтирует ей сарайчик - и пусть себе медитирует. А сам - в столицу. А от налогов я на десяток лет его избавлю, тем более, что он этому Саминьшу дальней родней приходится... Ты пиши, пиши! Значит, даруем графу Карешу и дриаде Марьяшке...
Свадьба,
Король чету благословил и отправил в подаренный замок провести медовый месяц, с расчетом на то, что его постоянный партнер не выдержит ночевок на свежем воздухе и полчищ болотных комаров, да и поскорей вернется во дворец, под заботливое око мудрого Монарха.
Но когда через месяц от молодых не поступило ни слуху, ни духу, Король забеспокоился и послал двух молодых лейтенантов гвардии прогуляться в Озерный Край и поторопить графа Кареша с возвращением.
Через день лейтенанты вернулись. Еще сорок восемь часов назад их волосы были черными, а глаза молодыми и беспечными. А теперь перед Величеством стояли два седых трясущихся существа.
Король пришел в ужас и приказал принести запечатанную бутыль "vocatus cum allium" - дорогого заморского вина, покупаемого капитанами кораблей в дальних северных портах.
Когда после стакана крепкого пойла в их глазах появилось осмысленное выражение, они поведали Королю очень странную и мистическую историю.
Приехали они к замку молодоженов уже ближе к вечеру в надежде заночевать и выпить с молодым мужем пару-тройку бутылочек фиолетового винца, коим славились здешние топлые места, плодящие в избыточном количестве ягодку- гонобобель, придающую напитку цвет и непередаваемый терпкий аромат.
Солнце уже закатывалось за дремучие леса и мрачные болота. В замок должны были загонять скотину, готовить еду, и вообще, в это время любое поместье кипит людьми. А тут - ворота распахнуты, в центральном здании - ни одного огонька. Подъездная дорога мирно колосилась нетоптаной травой.
– Сбежали, небось, втихомолку!
– пренебрежительно сказал один офицер другому.
– Да перестань, как можно жить в этих трущобах?
– другой кивнул головой на провал в крыше основного здания.
Они остановили лошадей в воротах, не решаясь переступить черту, за которой начинался двор.
– Поехали обратно, пока окончательно не стемнело. На этих заросших тропинках вполне можно свернуть не туда!
– Погоди!
– первый офицер вдруг спешился, вглядываясь в глубину разбитого окна.
– Мне показалось, там сверкнул какой-то огонек!
И он, бросив поводья другу, решительно пересек двор и зашел в открытую подъездную дверь. А потом раздался его голос:
– Ну ни хрена ж себе!
– И затем тревожное: - Подойди-ка сюда!
Когда второй офицер зашел в большой и сумрачный зал, его глазам предстала совершенно безумная картина: везде - на стенах, колоннах, полу и потолке вились воздушные корни, перекрученные между собой, словно виноградная лоза. И в этих природных канатах, скомканные, задушенные и придавленные, висели... нет, не люди, а их оболочки, высохшие мумии. А из их ртов, ребер, животов торчали древесные побеги. Второму офицеру показалось, что они пульсировали. А на центральной стене, прямо перед входом, висел молодой супруг - граф Кареш. Подвешен он был звездой - руки и ноги - в стороны. Глаза были полузакрыты. Тело почти целиком было утыкано толстыми лианами. А посередине, там, где у человека должно биться его горячее сердце, сиял красным пламенем огромный рубин.
– Мой Бог!
– в ужасе произнес второй офицер.
– Вот тебе и попили винца!
– схватился за створку двери первый, поскольку его затошнило, и закружилась голова.
– Бежим отсюда!
И вдруг веки мертвого человека открылись. Офицеры замерли.
– Рубин!
– простонал бывший граф.
– Возьмите этот рубин и закопайте в землю. Я хочу покоя! Я хочу смерти!
– И большие слезы покатились по его восковому лицу.
Хоть гвардейцы и испугались, но они все-таки были умными, смелыми и хорошими людьми. Они поняли, что все произошедшее - результат воздействия какого-то страшного колдовства. Но товарищу помочь - дело святое. Поэтому, не колеблясь, первый офицер подошел к бывшему другу и, протянув руку, взял пылающий рубин, который в его ладони несколько поумерил свой блеск.
А мертвец снова открыл глаза и, сверкнув синевой пустых глазниц, крикнул:
– Бегите!!!
И тут растекшееся по замку древо пришло в движение и попыталось ухватить офицеров за ноги. Видя такое дело, те, не раздумывая, вынеслись за дверь, прыгнули на коней и сразу пустили их в галоп. Вокруг сурово зашелестели деревья. Лошадей начали хлестать плети травы и кусты, выкатывающиеся прямо на дорогу. Из темной чащи на них то и дело глядели красные и зеленые глаза. А сзади все время кто-то пытался содрать с них одежду. И вот так, зигзагами, не помня себя от ужаса, скакали они до опушки леса. Когда взмыленные лошади вынесли их в чистое поле, все прекратилось, как по мановению волшебной палочки. Первый офицер трясущейся рукой залез в карман и достал злополучный рубин. В темноте ночи он пульсировал светом, как сердце - кровью.
– Давай закопаем!
– сказал, остановившись, второй всадник.
– Тогда кто нам поверит?
– резонно возразил первый.
– Покажем Его Величеству и закопаем!
И вот, под утро, они, наконец, пересекли городской подъемный мост. Охрана, стоявшая на смене, даже не потребовала с согбенных старцев налог на въезд. Офицеры удивились и пожали плечами. Они тогда просто не представляли, как стали выглядеть.
И вот теперь они сидели перед Королем, хлебая из бутылки шестидесятиградусный настой, словно воду. Потом первый встал, порылся в карманах и достал завернутое в носовой платок драгоценное алое сердце.
– Вот оно - подтверждение нашим словам!
Дрожащей рукой Король взял пульсирующий рубин.
– Как же ты попался, мальчик мой!
– Все зло - от женщин!
– проблеял министр финансов, зашедший к королю с бумагами и страшно боящийся адюльтера.
Король поднял на него полыхнувший взгляд:
– Пошел вон!
– в тиши кабинета четко произнес он.
И когда министра сдуло за дверь, он продолжил:
– Сам, своими руками... Пусть будет проклят тот род, из которого произошла эта чудовищная дриада! Пусть будет проклят тот край вместе с замком во веки веков!
– И Король, глядя вдаль, крепко сжал драгоценное сердце.