Худшее из зол

Уэйтс Мартин

Перед отъездом он обычно прощался с Дэвидом. Вставал в центре комнаты и шептал: «Я ненадолго уеду, но скоро вернусь. Я делаю это для тебя, сынок».

Он улыбнулся, вспомнив лицо Дэвида, но тут же ощутил вину перед сыном, потому что давал о себе знать позабытый журналистский зуд.

Донован повернулся спиной к реке. В сверкающие огнями бары и рестораны потянулись посетители. Он посмотрел на часы — восемь вечера. Мальчишка может появиться с минуты на минуту.

Донован рассказал,

во что будет одет. Его должны узнать: коричневая кожаная куртка, старые джинсы, ботинки на толстой подошве. Длинные с проседью волосы. Мальчишка не сказал, как он выглядит, но Донован уже нарисовал в воображении его портрет и был почти уверен, что не ошибется.

Прошло еще пять минут. Он сунул руки в карманы, затопал на месте, чтобы согреться. Почему-то хотелось улыбаться. Да, он снова занимается любимым делом.

И тут он увидел мальчишку — по крайней мере, того, что рисовал в воображении. Небольшого росточка, в мешковатых джинсах, кроссовках и кожаном «авирексе», расписанном не хуже, чем у участников «Формулы-1». Полукровка, он был гораздо темнее остальных и выделялся в толпе. У большинства людей вокруг были беззаботные лица. Мальчишка же явно напряженно думал, очевидно, просчитывая в уме собственную выгоду.

Одновременно в городе и вне его. Житель города-невидимки из параллельного мира.

Он заметил Донована — тот кивнул. Мальчишка подошел.

В его глазах Донован увидел тревогу, испуг, которые тот изо всех сил пытался скрыть под маской развязности.

Донован улыбнулся:

— Вот мы с тобой и встретились.

В ответ кивок.

— Диск с собой?

Глаза заметались, как ласточки, случайно залетевшие в амбар. Проверяется, решил Донован.

— Не здесь, старик.

— Что?

— Не здесь, я сказал. В гостинице.

Донован восхитился: надо же, пацан умудряется говорить, не раскрывая рта. Если кто-то за ним и следит, то по губам прочитать ничего не сможет.

— Значит, в гостинице?

— Да, старик, как договаривались. Если за нами наблюдают, то подумают, что ты меня просто снял. Как педик.

— Кто-кто?

— Ну, клиент же! Ты чё, не в курсах?

— Премного благодарен. Значит, ты полагаешь, я похож на человека, который на улице снимает мальчиков?

— Мне без разницы, мужик, на кого ты похож. Гостиница — за тобой.

Мальчишка еще раз стрельнул вокруг себя глазами. Наверное, решил Донован, за ним действительно следят.

— Что ж, пошли. За мной так за мной.

По дороге оба хранили молчание.

Опускалась ночь, луну закрывали тяжелые тучи. Надвигалась гроза.

— Задерни занавески.

Донован задернул шторы, отошел от окна и обернулся

к мальчишке — он стоял у противоположной стороны кровати и молча на него смотрел.

— Ну-с, — прервал молчание Донован, открывая бутылку охлажденного пива из мини-бара, — у тебя, наверное, есть имя?

— Тони Монтана, — надменно заявил парнишка.

Донован усмехнулся. Ему нравилось иметь дело с людьми, которые что-то скрывали, — это давало возможность выстраивать общение и добиваться правды.

— Надо же, как интересно, но, знаешь, совсем не оригинально. Если не хочешь говорить правду, по крайней мере, выбери героя менее известного фильма, чем «Лицо со шрамом».

Донован снова улыбнулся. Мальчишка старался держаться с прежней самоуверенностью.

Донован отхлебнул пива, кивнул в сторону мини-бара:

— Что-нибудь хочешь?

— Да, — ответил тот и показал на бутылку в его руках.

Донован вытащил из бара такую же, откупорил и передал пареньку:

— Вот тебе подружка.

На лице пацана мелькнула и тут же погасла искренняя улыбка.

Так, начало положено, сказал себе Донован, неплохое начало. Поможет переговорам. Он сел на кровать, парень продолжал стоять.

— Как же тебя все-таки зовут?

— Джамал, — сказал он после некоторого раздумья.

— Джамал? — повторил Донован. — Ты мусульманин?

— Почему ты так решил? — В голосе мальчишки слышалось замешательство.

— Потому что это мусульманское имя.

— Не-а. Это от отца. Он у меня африканский воин.

Донован, заинтересовавшись, подался вперед.

— Правда? Он сейчас снова в Африке?

Джамал пожал плечами:

— Понятия не имею. Мне мама говорила, когда я был маленький.

Донован понимающе кивнул — в голове складывалась картинка. Мальчишка — смесь уличного сорванца и детской наивности. Брошенный, никому не нужный, несчастный ребенок.

Он подумал о собственном сыне.

— Ты чё на меня уставился, мужик? — ощетинился Джамал: он чувствовал себя не в своей тарелке.

— По телефону я представлял тебя немного другим.

— Да? Я тебя тоже другим представлял. А ты какой-то хиппи немытый.

Донован глянул на свое отражение в зеркале и усмехнулся:

— Да, Джамал, в самую точку.

Они продолжали изучать друг друга, потягивая пиво. Джамал стоял, прислонившись к буфету, напряженный, готовый в любую минуту рвануть к двери.

Донован понимал, что следует поднажать и получить диск, но Джамал его заинтриговал. Он хотел побольше узнать об этом пацане.

— Значит, торгуешь собой на улице?

Джамал пожал плечами:

— Типа того.

— Как это произошло?