Хуторяне, год 2416. Эпизоды 1-14
Шрифт:
– Хорошо, – сказал Батя, приоткрыл правый глаз, оглядел общество и снова закрыл.
– Я другого принесу, – сказала Василиса, забрала кувшин и ушла с ним на кухню.
Кот с цепью снова поморщился, но допил из своего блюдца. Зевнул и поднялся, выгнув спину.
– Ну, и нам пора, – сказал он, – да и молоко у вас, не обессудьте, тиной попахивает.
Полосатый натянул второй сапог и обутыми лапами сгреб богатство поближе к сундуку.
– Иду, иду, – и поспешил за черно-рыжим.
Коты степенно,
– Доброго пути, заходите, когда сможете, – пробурчал Джон, продолжая жевать. Марья Моревна сердито взглянула на него.
– Так всегда говорят, – виновато произнес Джон:
– В Африке! – резко ответила Марья Моревна, и хлопнула в ладоши
Появились подавальщицы, взялись за гусятницу и понесли щуку обратно в бадью.
Батя открыл глаза. Увидел, что в горнице никого не осталось, встал, потянулся с хрустом крупным телом. Вышел из-за стола, подошел к ворону, протянул ему на толстом пальце кусочек сахара:
– Ну, птица-говорун, сядешь к столу?
Ворон схватил сахар и, шумно взмахнув крыльями, перелетел за стол, сел на высокую спинку батиного стула.
Старичок Прохор кряхтя подошел к окошку, закрыл форточку:
– Вечереет. Холодком потянуло.
Марья Моревна всплеснула руками:
– А ведь и ужинать пора, – она хлопнула в ладоши, пошла распоряжаться.
– А после – чай с новым вареньем, – сказала Василиса и последовала за Марьей Моревной.
Старичок Прохор подсел к столу, пододвинул к себе блюдо с баранками:
– Совсем мозги наперекосячились с телепатией ихней. Сиди тут, как цапля, пузыри считай! Проголодался, живот сводит.
– Плохо, – сказал Батя.
– А ты на баранки налегай, – посоветовал Джон.
Старичок Прохор деловито посмотрел на Джона с Батей, кивнул в сторону буфета.
– Перед ужином не вредно бы. За гостей.
Батя открыл было рот, но не успел ничего сказать.
– Nevermore! – каркнул ворон, – nevermore!
Все замолчали, и было слышно, как на кухне Марья Моревна шумит тарелками.
После ужина, как обычно, сидели на скамейке в саду, считали спутники.
Джон вертел в руках увядшую кувшинку, вполголоса расспрашивал Марью Моревну, какие есть заклинания, чтобы русалку превратить обратно в девушку.
– Не ты первый интересуешься, – отвечала Марья Моревна, – ну да уж ладно, за подвиги твои сегодняшние так уж и быть, побеспокою завтра щуку.
Василиса прижималась к Ивану и время от времени подбрасывала на дорожку кусочки сахара.
По дорожке скакал черный ворон, поглядывал на нее лукавым маслянистым глазом и приговаривал:
– More! More!
Заветный пузырек и гребень Василиса отдала Марье Моревне, а та положила их в холщовый мешочек и убрала на дальнюю полку – за жгучий перец и ядрёный хрен со своего огорода.
Бунт машин
– Однако, как тяжко без прессы, – пробормотал старичок Прохор, поднимая глаза от вчерашней газеты, кроссворд в которой был уже разгадан и перечиркан карандашом.
– Хорошо, – сказал Батя, не отводя пристального взгляда, направленного поверх стакана с кофе на согнутую спину Ивана.
Сам Иван в это время сидел на стуле перед телевизором, повернутым к нему задней стенкой. Два ВУмника держали телевизор снизу на пяти лапках. Тремя другими они подавали Ивану инструменты, а на остальных стояли, переминаясь.
– Что хорошо? – спросила Марья Моревна, сидящая рядом с Батей.
– А то хорошо, что почтальона сегодня нет. Калитку никто не сломает.
– Давняя история, а конца не видно, – сказал Иван. – Мы им пишем, чтобы дополнительно запрограммировали почтальона на открывание калитки внутрь, а они нам отвечают, что бы мы сами свою калитку перевесили. Волокитчики. Не хотят систему координат у почтальонов модернизировать.
– Калитку перевешивать не будем, – веско сказал Батя, – как деды повесили, так пусть и висит.
Иван вытянул из внутренностей телевизора три разноцветных проводка и в задумчивости стал их рассматривать.
– Контакт оборвался, – сказал он.
– Плохо, – сказал Батя.
– Что плохо? – спросила Марья Моревна.
– Прогноз погоды на месяц не узнаем, – ответил Батя.
– А вот если бы почтальон пришел, в газете бы прочитали, – сказал старичок Прохор.
Дверь в горницу медленно раскрылась. В темном проеме, освещенном только сиреневым сиянием из кадки с живой водой, показалась согнутая фигура. Фигура пятилась задом, а руками тащила кого-то явно упирающегося.
Василиса, которая спускалась в эту минуту по лестнице и увидела под вздернутой рубашкой черную кожу вошедшего, и, может быть, даже и курчавую голову, скрытую пока от всех в горнице зелеными штанами, воскликнула:
– Джон! Кого притащил?
– Что, и вправду Джон? Что это ты в такой неудобной позе? – спросила Марья Моревна.
Джон продолжал пятиться к центру, не отпуская кого-то из рук, пыхтя и отдуваясь.
Старичок Прохор поднялся с лавки и проковылял к Джону, посмотрел через его широкую спину в прихожую.
– Он за порог цепляется, тут пнуть его надо. Только я не смогу по причине колена, – сказал он и вернулся к лавке, вертя головой за черным пятнышком в воздухе.
– Ах ты, здоровая какая! – воскликнул Прохор, едва усевшись и хлопнув свернутой в трубку газетой по лавке.