Хватайся! Рискуй. Играй. Умри
Шрифт:
Два дня назад Катя снова попыталась умереть. Она утерла появившиеся слезы.
— Еще раз совершу это, и меня поставят на учет к психиатру. И знаю, что сделаю это снова.
Я присел рядом и обнял ее.
— Давай договоримся?
— А?
Ее большие серые глаза впились в меня.
— Если один
Уголки ее губ потянулись вверх.
— Договорились.
«Ты где?
Я решила, что не в состоянии заменить Павла. И работать над «Фоскроком» смогу только по вечерам. Моя начальница уходит на пенсию и передает бразды правления мне, поэтому буду занята вдвое больше. Извини за неудобства.
У нас завтра зачет по истории зарубежной журналистики, приезжай уже или включи телефон».
Единственное письмо, которое мне пришло по почте, — от Кэти Фокс.
Пятнадцатое января. Утыкаюсь лицом в подушку, одним глазом поглядывая в телевизор.
По-прежнему не включаю телефон и не захожу в социальные сети. Единственный способ связаться со мной — написать мне на электронную почту. Только ее я проверяю чуть ли не ежечасно.
Интересно, что Фокс, Лис, Лили Енот и Кейт Остин думают обо мне сейчас? Думают ли вообще?
Я ведь им не чужой?
Идет первый час ночи. Мы, развалившись в кровати после соития, в темноте смотрим какой-то фильм ужасов.
Громкий стук в дверь. Катя вскрикивает.
— Это в фильме или на самом деле кто стучится?
С трудом поднимаюсь с постели и иду к двери.
— Наверное, твой сосед выпил и хочет потрахушек.
— Ну уж нет. Он что, меня за шлюху держит?
И Катя 3.5 сердито топает за мной к двери.
В глазок ничего не видно. Так как жить очень хочется, Катя спрашивает того, кто за дверью:
— Какой черт принесся в поздний час?
В ответ из подъезда тишина. Катя решает отпереть дверь.
Не знаю, правильно ли она поступает. Гостей совсем не хочется.
Дверь отпирается. Лампочка в подъезде не горит второй день. Надо заменить.
Выглядываю. Тьма.
Катя светит телефоном.
Холод.
Никого.
Закрываем дверь.
Катя 3.5 живет в небезопасном районе, где то и дело происходят какие-то разборки посреди дня. Днем опасно высовываться, а уж ночью и подавно.
Мы возвращаемся в зал и вздрагиваем от внезапного стука в окно.
Второй этаж.
— Что за хрень?
Екатерина бежит к окну, а я выключаю телевизор.
Когда горячо любимая кровать начинает ласкать мое тело, Катя нерешительно отходит от окна, говорит:
— Странно. Никого не видно. Мистика какая-то.
— Может, кто-то решил над нами подшутить? У тебя есть враги?
Подруга падает на простыни.
— Может. Я ведь не всегда помню, что вытворяю, когда просыпается вторая личность. Но, зная ее характер, уверена,
— Впрочем, давай спать.
Закрываю глаза в ожидании бога сна. Спустя две минуты слышу тихий, чуть ли не жалобный голос Кати:
— У тебя тоже?
Любой другой не понял бы вопроса, но мы всегда понимали друг друга без слов.
— Да.
— По кому?
— По Владу.
— А я по отцу. Мне сейчас не хватает его защиты…
Что говорила она дальше — не знаю. Меня наконец-то посетил Морфей.
— Пиши: «18. Разрешается свободно выражать свои политические, религиозные, мировоззренческие, сексуальные, вкусовые взгляды и защищать свои взгляды в грамотной интеллектуальной дискуссии».
Я прохаживался по залу Кати 3.5, а она в это время писала «Кодекс Дружбы». Мы придумали его, чтобы укрепить наши особые дружеские отношения, так как были уверены, что дружба между нами на всю жизнь.
Дописав черной пастой пункт, Катя с энтузиазмом и невероятным вдохновением изрекла:
— «19. Разрешено просить друг друга о чем-либо безвозмездно, кроме связанного с третьими лицами».
В свою очередь я добавил двадцатый пункт первого раздела
— «20. Разрешено пользоваться вещами друг друга без разрешения, но уведомляя об этом».
— Слышь, только попробуй мои трусы надеть, я тебе руки отобью!
Смех двух самых лучших друзей.
Катя бросила ручки, поднялась.
— Так, мне надо в магазин. Люблю тебя.
Поцеловав в щеку, она поспешила к зеркалу подкраситься.
— Ну… И я… Типа… Люблю.
— Вот негодяй! Не любишь ты меня! А я, я полжизни тебе отдала! А ты?!
Наши шутки. Особая атмосфера.
— А я везунчик.
— Почему это?
— Ты мне полжизни отдала!
Она рассмеялась, я, собственно, тоже.
— И ведь действительно с удовольствием отдам их тебе.
Наша дружба прекратилась спустя несколько месяцев после подписания «Кодекса Дружбы». Тогда я попросил ее расстаться с тем парнем, с которым она встречалась. Потому что считал, что их отношения — пустая трата времени и с ним она только намучается. Я сделал то, чего делать нельзя: поставил подругу перед выбором. Или я. Или он. Перед таким же выбором когда-то ставила меня и она.