Хватит и взгляда
Шрифт:
Когда Кэтрин проснулась, она обнаружила, что наступило утро и Мюрат уже не спит. Он лежал, опершись на локоть, и наблюдал за ней. Раньше она бы провела пальцем по точеному контуру его губ или рукой по его обнаженному торсу или наклонилась бы, чтобы поцеловать его. Но сейчас следовало играть по новым правилам.
Мюрат не пытался проявить активность, поцеловать Кэтрин или же склонить к сексу. Это означало лишь одно: он прекрасно помнил события вчерашнего вечера и не собирался вмешиваться в сценарий, придуманный любовницей.
Кэтрин сладко потянулась, прекрасно осознавая, что Мюрат буквально пожирает ее голодным взглядом.
– Хорошо спала? – сухо спросил он.
– Как младенец. А ты?
– Нет, – недобро усмехнулся он. – Ты действительно ожидала, что я смогу спокойно уснуть рядом с тобой, так и не получив разрядки? Смотреть можно, но нельзя трогать. Особенно после твоего поцелуя на ночь.
– Тогда я должна поблагодарить тебя за то, что ты не прикоснулся ко мне.
– Всегда пожалуйста. Ты знаешь, – сказал Мюрат после длительной паузы, – со мной такое впервые: я поцеловал женщину и за этим не последовал секс.
– И как ощущения? Впечатляют?
– А ты как думаешь? Много ли есть синонимов разочарованию? – Он откинулся на подушки и уставился в потолок, вспоминая бессонную ночь.
Тем не менее его сдержанность была весьма похвальной. В какой-то момент во сне Кэтрин прижалась к нему очень плотно, и Мюрат ощутил тепло ее податливого тела. Но он устоял перед соблазном заняться с ней любовью, ведь все ее действия, направленные в его сторону, были совершенно бессознательными.
Но Мюрат сдержался. Он не хотел, чтобы, проснувшись, Кэтрин обнаружила, что они занимаются сексом. Она конечно же тут же обвинит его в том, что он воспользовался ситуацией. Это немного сбивало Мюрата с толку, ведь раньше его никогда не заботили чувства женщины. Тем более никто и никогда из его любовниц не осмеливался ему перечить. Кэтрин же со вчерашнего дня пребывала в странном и еще до конца непонятном для Мюрата настроении. Решимость в ней боролась с неуверенностью и нежеланием лишаться привычных благ, кардинально менять ход и течение своей жизни. Мюрат не мог определить для себя верную модель поведения. Слишком уж не похожа на себя была Кэтрин.
– Как насчет кофе? – Ее мягкий голос прервал его мысли.
– Да, пожалуй, – кивнул Мюрат, радуясь, что хоть что-то осталось прежним.
– Я не совсем это имела в виду. – Кэтрин покачала головой, с трудом сдерживая смех. – Моя роль твоей наложницы, которая обеспечивала тебе комфортную жизнь, закончилась. Почему бы на этот раз тебе не сварить нам кофе?
На мгновение воцарилась тишина.
– Мне?
– Да, тебе, – подтвердила Кэтрин, загадочно улыбаясь.
– Ты это серьезно? – нахмурился Мюрат.
– Никогда не была серьезнее, чем сейчас.
Мюрат постарался оценить силу решимости Кэтрин и понял, что она не шутит. Он долго смотрел ей в глаза, прежде чем встать и направиться на кухню.
Это была маленькая победа, и как только Мюрат вышел из спальни, Кэтрин скользнула в ванную и смогла наконец выдохнуть. Она внимательно смотрела на свое отражение в зеркале. Отсутствие секса и ночью, и утром казалось почти нереальным. Но она слегка ущипнула руку и напомнила себе, что все происходило с ней в реальности. Мюрат действительно не настаивал на близости этой ночью и сейчас практически беспрекословно согласился исполнить ее маленькое требование. Что же будет дальше? Кэтрин боялась даже представить – настолько стремительно развивались события.
После этих выходных Мюрат навсегда исчезнет из ее жизни. Страх ледяной рукой сковал сердце, когда она попыталась представить себе жизнь без него. Чем заполнить ту гнетущую пустоту в сердце, когда он уйдет? Кэтрин почувствовала, как ее начинает охватывать паника, но быстро взяла себя в руки, что ей когда-то уже доводилось переживать состояние безысходности и страха. Окончание любовной связи, пусть даже и столь длительной, на фоне ужасов ее прошлого казалось не таким уж и пугающим. Неужели она действительно хочет продолжать жить именно так: покорной и послушной наложницей?
Черта с два!
Кэтрин демонстративно решила надеть джинсы и простую рубашку и пошла на кухню, где Мюрат разливал в две маленькие чашечки ароматный кофе.
– Хорошо пахнет, – улыбнулась Кэтрин, приняв протянутую ей чашку и присев на высокий барный стул. – И на вкус прекрасно. Забавно, я никогда не думала, что ты так легко можешь справляться с домашними обязанностями.
– Ты разве не знала, что число моих талантов стремится к бесконечности? – Мюрат явно поддразнивал Кэт. – Может, тебе раньше стоило попросить меня приготовить кофе?
Кэтрин молча кивнула. Пожалуй, действительно стоило.
– Я не была уверена, что ты справишься, ведь у тебя всю жизнь были слуги.
– Не думаю, что нужно иметь ученую степень по астрофизике, чтобы расшифровать инструкцию, написанную на пачке кофе, – иронично прокомментировал он. – Длительная жизнь в пустыне научила меня быть самодостаточным.
– Правда? – Кэтрин отпила еще немного кофе, не в силах отвести взгляд от Мюрата, открывающегося ей вдруг с новой, неожиданной стороны.
– Правда. Даже султан должен знать, как о себе позаботиться. Мне доводилось готовить пищу из кореньев и заваривать крепкий сладкий чай, когда мы с моим войском разбивали лагерь в пустыне. Основные навыки самообеспечения играют важную роль при подготовке к войне, а в пустыне все равны.
Кэтрин внезапно услышала жесткие нотки в его голосе. Интересно, ему самому нравилось такое равенство? Это должно быть достаточно трудно для человека, выросшего во дворце.
Но она сама никогда не давала ему шанса что-то сделать самостоятельно. С ней ему не приходилось и пальцем пошевелить, она взяла на себя все домашние заботы, стараясь стать образцовой любовницей. А вдруг ему было это совсем не нужно? Может, он также хотел помогать ей в выполнении всех домашних обязанностей, просто Кэтрин никогда даже не догадывалась о возможности подобной инициативы с его стороны? Эта мысль внезапно отрезвила ее.
– Пустыня… звучит удивительно, – мечтательно произнесла она.
– Так и есть, – согласился Мюрат. – Хотя она может быть бесплодным и жестоким местом, в котором главное – инстинкт самосохранения.
При этих словах сердце Кэтрин гулко застучало. Интересно, куда подевался ее собственный инстинкт самосохранения? Он растаял под этим голодным взглядом, который пробуждал в ней жгучее желание. Она заставила себя сосредоточиться на солнечном свете, заливавшем открытую террасу.
– Какой замечательный день! Очень яркое солнце.