Хватит и взгляда
Шрифт:
– Ты действительно думаешь, что я смогу уснуть после того, что случилось? – Он отложил бумаги и откинулся на подушки, внимательно разглядывая свою любовницу.
– Понятия не имею, – равнодушно пожала плечами Кэт. – Твое поведение – сплошная загадка, но по истечении выходных это больше не будет моей проблемой. Я должна прожить свою жить так, как хочется мне, а не тебе или кому-либо еще.
Кэтрин подошла к комоду и выдвинула один из ящиков. Мюрат смотрел, как она доставала одну из своих шелковых ночных рубашек. Его плоть немедленно отозвалась на вид обнаженного тела Кэтрин, когда она сбросила полотенце и надела пеньюар, отделанный изысканным кружевом.
– Обычно ты спишь голой, – заметил он.
Кэтрин выпрямилась и посмотрела на него.
– Сейчас все не как обычно, Мюрат, ты должен это понимать.
Вытащив шпильки из волос, Кэтрин подошла к выключателю, чтобы погасить свет, но Мюрат отрицательно покачал головой:
– Не надо. Оставь свет.
– Но уже поздно.
– Я знаю, который час.
– Не люблю тебя разочаровывать, – Кэтрин откинула край одеяла и легла в постель, – но у меня все еще неподходящее настроение для секса.
Странное дело, но у Мюрата тоже не было настроения. О нет, он был крайне возбужден от вида ее полуобнаженного тела. Он чувствовал жгучее желание, когда она легла в постель рядом с ним. Но он признавал, что секс в данной ситуации был бы как минимум неуместен. Между ними пролегла пропасть. Забавно: когда страсть между любовниками уже не так сильна, как раньше, многие ранее игнорируемые нюансы взаимоотношений вдруг становятся очевидными. Вот и сейчас они лежали по разные стороны кровати и только с виду напоминали близких людей. В действительности каждый из них думал о своем и не намерен был уступать другому.
Для начала Мюрат понял, что слишком долго принимал Кэтрин как нечто само собой разумеющееся. Он всегда был уверен, что она будет ждать его, когда он прилетит в Лондон, встречать вкусным ужином и согретой постелью, безропотно реагировать на его отъезды, с каждым месяцем становившиеся все более затяжными. Всегда улыбчива, благоуханна и готова раскрыть ему навстречу свои объятия. Он вырос в шовинистской культуре, в которой царствовали желания мужчины, и никогда не воспринимал всерьез представительниц противоположного пола.
Кэт была идеальной любовницей, потому что полностью подчинялась его власти и желаниям. Тогда почему же эта новая, непредсказуемая Кэт рин заставила так сильно биться его сердце?
Он положил бумаги на прикроватную тумбочку и повернулся, чтобы посмотреть на нее. Ее глаза были закрыты, и Мюрат улыбнулся непреклонному выражению ее лица.
– Посмотри на меня, – попросил он.
– Я не хочу на тебя смотреть. Я все еще злюсь.
– Я знаю, что ты злишься, и признаю, что ты имеешь на это полное право. Я должен был рассказать тебе о том, что происходит, и я думаю, мы оба знаем, почему я этого не сделал. Но мы не можем повернуть время вспять и все изменить. – Он понизил голос. – Неужели мы потратим наши последние выходные на бессмысленную войну?
– А чего ты тогда хочешь? – Кэтрин с упреком посмотрела на него. – Я уже сказала тебе, что я не в настроении для секса! И, поскольку в значительной степени наши отношения построены именно на физическом влечении, думаю, ты ломаешь голову над тем, что предпринять дальше.
Мюрат склонился над ней, вдыхая тонкий аромат ее кожи и ощущая, как неистово бьется его сердце.
– Как насчет поцелуя на ночь?
Кэтрин посмотрела ему в глаза и почувствовала растерянность. Как будто ночь внезапно сменилась ясным днем, словно она очнулась ото сна в новом, неизвестном ей мире. Она понимала, что расстановка сил между ними сменилась и она очутилась на незнакомой территории. Внезапно Мюрат оказался в подчиненном положении. Он ничего не требовал и не брал. Казалось, он ждет ее разрешения и одобрения. А она не собирается так легко ему уступать!
Кэтрин откровенно посмотрела ему в глаза.
– Это ведь не будет простым поцелуем на ночь? Вряд ли тебя это удовлетворит.
– Возможно, я и не буду удовлетворен, – согласился Мюрат, – но это вовсе не значит, что я не смогу сдержаться.
Что-то в его ответе заставило ее лукаво улыбнуться и повернуться к нему щекой для целомудренного поцелуя.
– Отлично. Один поцелуй – и все.
Он осторожно взял ее подбородок большим и указательным пальцами и повернул ее голову. Она заметила что-то незнакомое в его взгляде, прежде чем он поцеловал ее.
Поцелуй был легким, как крылья бабочки. Он едва коснулся ее своими губами, но этого оказалось достаточно, чтобы в ней вспыхнуло желание.
Кэтрин хотелось, чтобы поцелуй стал настойчивее, ее тело жаждало его горячих ласк. Кэтрин вцепилась пальцами в его мускулистые плечи, животом ощутив силу его желания. Она с огромным трудом заставила себя отодвинуться от Мюрата.
Под его пристальным взглядом она чувствовала себя уязвимой, ее щеки залил румянец. Она не видела этого выражения легкой снисходительности на его лице уже очень давно. С тех самых пор, когда впервые его встретила…
Что случилось с той самоуверенной и дерзкой девушкой, которая когда-то упрекнула его в отсутствии манер? Которая относилась к нему, как к равному, хотя он был клиентом, а она стояла по ту сторону барной стойки. Тогда Кэтрин еще не знала, что он султан, и ее совершенно не волновал социальный статус незнакомого мужчины.
Она попала в зависимость от его власти и положения, позволив Мюрату полностью себя контролировать. Она стала слабой и податливой и быстро отвыкла от принятия самостоятельных и ответственных решений. Стоит ли удивляться, что он также перестал ценить в ней личность, все чаще проявляя неуважение, не считаясь с ее желаниями?
С усилием она отстранилась от него и легла на другую сторону кровати, максимально от него отодвинувшись.
– Я же сказала, только один поцелуй.
– И все? – Она услышала недоверие в голосе Мюрата, которое ему не удалось скрыть.
– И все. – Кэтрин почувствовала всю силу власти над ним. Она зевнула и повернулась к Мюрату спиной. – Спокойной ночи.
Мюрат тихо выругался себе под нос по-арабски и выключил свет. Комната погрузилась во тьму.
Возможно, в какой-то мере Кэтрин тоже была разочарована, но ей приятно льстил тот факт, что Мюрат еще очень долго беспокойно ворочался, пытаясь уснуть. В конце концов усталость взяла свое, ее веки отяжелели, и она стала погружаться в сон.