Хвостатая мама
Шрифт:
***
Морико ходила по кухне туда-сюда, стараясь справиться с собственной нервозностью. Давно надо было взять дела в свои руки, тогда бы сегодняшней трагедии не произошло. Для женщины произошедшее было именно трагедией, ведь сын её учеников серьезно пострадал. “Что мне мешало взять в охапку Наруто, своего сына и бежать из деревни так далеко, как только можно?!” - истерично думала женщина, которой уже не помогало даже успокоительное. Она корила себя за глупость и нерешительность, из-за которых сын Йондайме Хокаге и джинчурики Девятихвостого сейчас был неизвестно где, неизвестно в каком состоянии. Зеленоволосая могла бы и дальше наворачивать круги на кухне, как от этого несомненно важного дела её отвлек стук в дверь. На пороге стоял Данзо, только вот взгляд его черных глаз сильно напугал Морико. Не бывает у живых людей такого мертвого безразличного взгляда. Ничего не говоря, Шимура протянул старой подруге треснувший амулет, а после ушел, будто и не было его. Зеленоволосая удивленно смотрела на врученный предмет, и её удивление сменялось тихим ужасом.
Уже вечером
– Мам, к чему такая спешка?
– разбирая пакеты с продуктами, поинтересовался парень, с интересом напополам с беспокойством смотря на мать, которая запечатывала часть вещей в очередной свиток. Морико отвлеклась от своего занятия, скользнув по встревоженному сыну холодным взором черных глаз и, вздохнув, решила немного отдохнуть, а заодно и поговорить со взволнованным парнем.
– Исами, помнишь, я тебе рассказывала о умельцах клана Узумаки и о менталистах клана Яманака?
– поинтересовалась она, подойдя к плите и поставив чайник на огонь. Сын ответил коротким “да”, и женщина продолжила.
– Когда Данзо было около десяти лет, в его клане случилось нечто такое, что сломало ему психику. У него появилось раздвоение личности, которое с возрастом лишь усиливалось. Не удивительно, что вторая личность доминировала, - Морико тяжело вздохнула, с трудом сдерживая эмоции. Воспоминания хлынули одним потоком, таким ярким, будто всё вспомнившееся произошло вчера. Страшные, болезненные, ужасные воспоминание, которые не забудешь, как бы ни хотел.
– Родители Данзо настояли на том, чтобы мастер печатей из клана Узумаки и менталист Яманака решили их проблему, обещая неплохо заплатить. Так появилось вот это, - зеленоволосая указала кивком головы на треснувший амулет, лежащий на столе.
– Он позволял подавлять вторую, более сильную личность, помогая Шимуре оставаться человеком, но сегодня, как ты видишь, действие этого артефакта закончилось, - женщина вздохнула, прикрыв глаза. Она не знала, что произошло с Данзо и почему треснул чертов артефакт, делающий её старого знакомого тем, кем он был, но сегодня всё почему-то шло через одно место. Морико знала слишком много, но Шимура не убивал её лишь потому, что считал если не своим другом, то верным товарищем. И эта его любовь… Первая любовь, даже влюбленность, стала проходить ещё тогда, когда Морико, отвернувшись от собственного клана, выбрала себе в женихи бескланового шиноби, отца Исами. А после случившегося в клане Шимура Данзо и вовсе забыл о чем бы то ни было, о любви тем более. Он превратился в ужасного монстра, для которого не существовало чувств, только долг, законы шиноби и родная деревня. А артефакт производства Узумаки и Яманака вернул забытые чувства, немного очеловечивая Данзо. Видимо, даже у могущественных артефактов есть срок годности. Теперь нужно было бежать, ведь если глава Корня окончательно распрощался со всеми эмоциями и человеческими привязанностями, то это означало лишь смерть тем, кого он не убил из-за них.
Исами благоразумно молчал, продолжая разбирать покупки и посматривая на задумавшуюся мать. Оснований не верить ей не было, потому он послушно выполнял её указания, переживая лишь из-за того, что придётся оставить работу в Академии, а ведь он уже немного привязался к детишкам.
***
Минато и Кушина уже заканчивали с созданием новой печати. Разговор выдался долгим и очень эмоциональным, а также тяжелым, как для Йондайме Хокаге, так и для Курамы-Кушины. Но оно того стоило. И если прежних отношений между ними сейчас уже не было, они все равно являлись союзниками, решив бороться за светлое будущее своего сына, который, значительно подчистив продовольственные запасы дома своих родителей, мирно спал на большой двуспальной кровати в комнате Минато и Кушины. А пока Наруто спал, его родители, пришедшие к согласию, работали.
– Эта печать позволит мне делиться с Наруто чакрой, даже если я буду не внутри него. А эта печать ведет к тебе поток моей чакры, которая будет подпитывать тебя, пока ты сам не захочешь исчезнуть, - объясняла женщина, показывая иероглифы, вырезанные на столбах-прутьях бывшей клетки для Девятихвостого.
– Учти, что пока не научишь Наруто всему, что знаешь сам, ни я, ни он тебя не отпустим, - широко улыбнулась Кушина, прикрыв глаза. Минато усмехнулся, прекрасно понимая, что эти слова больше звучали как угроза, особенно из уст его преобразившейся жены.
– А вот печать с ядовитой чакрой биджу будет создавать иллюзию того, что Кьюби действительно запечатан в нашем сыне. Любой, кто полезет во внутренний мир Наруто, в этом сможет удостовериться…
– Тогда зачем эта печать?
– кивнув на странные незнакомые иероглифы, поинтересовался Намикадзе. В синих глазах Узумаки мелькнули хитрые огоньки. Прикрывшись своими хвостами, став их поглаживать, женщина притворно смутилась, потупив взгляд.
– Эта печать проводник моей чакры к Наруто. Он всё-таки джинчурики и должен уметь пользоваться чакрой своего биджу, к тому же эта чакра меняет его тело. Со временем в мире не найдется человека сильнее нашего сына, - честно сказала лисица, умолчав лишь о появлении у Наруто лисьих
***
Пришедшая в гости рано утром Морико сильно удивила и Микото, и Фугаку, которые совершенно не ожидали визита своей бывшей учительницы. Тем не менее, прогонять её не стали, да и даже не думали. Всё-таки сенсеем она была хорошим, да и человеком добрым и мудрым, потому ей сразу предложили пройти на кухню и выпить чай. Судя по серьезном виду обычно веселой женщины, разговор ожидался не из приятных.
– Микото-чан, твой кулинарный талант год от года все растет, - похвалила стряпню хозяйки дома незваная гостья, улыбнувшись. Жена главы клана Учиха смущенно отговорилась тем, что у нее просто много практики, как и у любой домохозяйки. Дальше смущать свою бывшую ученицу Морико не стала, в мгновение став серьезной.
– Клану Учиха нужно уехать из Конохи, - ошеломила таким заявлением бывших учеников женщина. Фугаку от шока даже не нашелся, что сказать, а зеленоволосая гостья, посмотрев серьезными и проницательными черными глазами на пораженную супружескую пару, продолжила говорить.
– Не в интересах нынешней верхушки Конохи, чтобы клан Учиха оставался в живых. Зная методы Хирузена и Данзо, вас вырежут, как скот. Причем сделают это руками кого-нибудь из ваших, - размышляла вслух женщина, видимо, совсем не боясь высказывать подобное главе клана. Её темные глаза смотрели куда-то сквозь бывших учеников и не было в них ни насмешки, ни ехидства. Вспомнив о своем положении, Фугаку почувствовал раздражение. Он глубоко уважал бывшую учительницу, но не настолько, чтобы позволять ей так фривольно давать советы, касательные целого клана!
– Морико-сан, а не кажется ли вам, что это не ваше дело?
– холодно осведомился глава клана Учиха и не нагрубил незваной гостье лишь потому, что всё-таки уважал и её возраст, и былые заслуги. Зеленоволосая сощурила глаза, внимательно посмотрев на бывшего ученика. Губы женщины тронула усмешка.
– Фугаку-сан, вы являетесь главой клана не так давно… - Морико тяжело вздохнула, вытаскивая из сумки, что у нее была с собой, небольшую дощечку на цепочке со знаком клана Учиха.
– При вашем отце такую вещь выдавали тем, кому был должен кто-либо из семьи главы клана, а сейчас о ней, наверное, и вовсе забыли. Но в мои времена такую вещь давали изгнанным из клана. Это было чем-то вроде билета обратно. Изгнанный мог вернуться в клан, если признавал свои ошибки и был готов услужить главе клана, а эта дощечка являлась доказательством того, что изгнанный хочет вернуться, - рассказывала бывшая учительница. Микото и Фугаку замерли, пораженные такой новостью уже второй раз за это утро.
– Но обычно такие дощечки сжигали прямо перед главой клана, показывая, что больше не хотят иметь никаких дел с кланом Учиха. Я бы тоже сожгла, если бы вовремя не одумалась, - усмехнулась зеленоволосая.
– Я была полукровкой, и у меня отсутствовали способности к шарингану, да и не стремилась я к тому, чтобы быть бойцом. Тогда меня хотели использовать, как гарантию мира между кланами. Проще говоря, меня хотели выдать замуж за члена другого клана, а я взяла да решила обручиться с бесклановым. Нам было где-то по тринадцать лет и мы уже были генинами, а в деревне тогда были другие порядки. Нам дали разрешение на брак. Глава клана не простил мне такое предательство, и я была изгнана, правда, у меня всё ещё была возможность вернуться в клан. Мои родители остались здесь, а я и мой муж сняли небольшую квартирку. Я и не думала о том, чтобы вернуться, но эту дощечку сохранила. Думаю, в библиотеке клана до сих пор сохранилась инструкция изготовления этого артефакта. Да-да, артефакта. Конечно, функции не ахти какие, но простой вещичкой это не назовешь, - рассказывала женщина так, будто всё, о чем она говорила, ни коим образом не касается её. Микото просто потеряла дар речи, не зная что и сказать, а Фугаку думал. Усиленно думал о том, зачем Морико сейчас об этом рассказывает и какие цели при этом преследует. Молчание бывшего ученика женщина расценила правильно, потому, оставив дощечку на столе, продолжила говорить.
– Шимура Данзо теперь окончательно станет неуправляемым. И чем раньше мы покинем Коноху, тем лучше. Он всегда мечтал заполучить силу наших глаз. Мы с сыном уже собираем все нужное в дорогу, то же советую сделать и вам. Подумайте, что вам важнее: существование клана или месть, - и, поклонившись на прощание, женщина ушла.
Комментарий к Всеми забытый квартал
* Минато запечатал всего Кьюби в Наруто, а не часть, как в каноне.
Обожаю кнопку “Проверить правописание” на фикбуке! Менталисты клана Яманака он исправляет на металлисты. Подошла бы кожаная одежда, шипы и тяжелый рок членам этого клана? Думаю, выглядело бы это весьма колоритно.