Хвойная нить
Шрифт:
Улыбка у мамы сразу куда-то пропала, и Мишка понял, что сказал лишнего.
– Но это только через год!
– затараторил он, поправляясь.
– Я только слетаю на ракете, и потом сразу обратно!
– Через год, - повторила мама шепотом и отвернулась.
– Год...
***
Илья вытащил с заднего сидения пухлый пакет и внимательно осмотрел салон. А то в прошлый раз из пакета выпал чек, и пришлось врать жене про мифического растяпу-клиента.
Аккуратно захлопнув дверцу, он "пикнул"
Но как раз в первую очередь ради семьи и приходилось идти на эти траты. Потому как, кроме частного извоза, бывшему вояке в этом городе ничего толкового не нашлось. А учеба чему-то новому требовала времени, а главное тех же самых денег, которых в семье и так постоянно не хватало.
Разумеется, это влекло за собой скандалы, которые благодаря мудрости Нади довольно быстро затухали. Но он все равно чувствовал, какое напряжение держало ее в последние дни, особенно после того, как у Мишки нашли...
Илья потряс головой, отгоняя дурные мысли. Главное, что это операбельно, и сын уже поставлен на очередь. Благо его военное прошлое еще проскальзывало иногда в виде отдельных льгот.
Но тогда, на войне, все было проще. Надо было просто беречь свою жизнь ради семьи. Теперь же Илье ради нее же приходилось жертвовать совестью. И отчасти поэтому, а отчасти для того, чтобы Надя могла сберечь свое золотое сердце, он никогда не рассказывал ей про свою затею. И, наверное, никогда не расскажет.
Двери подъезда были старыми. Но лестничная клетка уже была облагорожена недавней "косметикой", а значит дом не собирались отправлять в "утиль", или попросту забывать. Как случилось с переделанной в общагу бывшей казармой, в которой ему с семьей приходилось ютиться.
Дверь в квартиру тоже была старой, но Илья-то знал, что за ней кроется другая: стальная с огнеупорной отделкой, которую он сам лично устанавливал на свои же деньги. Депозит на будущее, как он про себя это полушутливо называл.
Нажав на кнопку звонка, он с полминуты слушал его соловьиные переливы, и отпустил только тогда, когда за дверью зашаркали знакомые шаги.
Дверь отворилась, звякнув натянутой цепочкой, и на Илью воззрились прищуренные, потонувшие в паутине морщин глаза:
– Кто вы?
– Здравствуйте, Валентина Федоровна! Это я, Илья!
– А-а-а!
– Старушка расплылась в улыбке.
– Это ты, Илюша! Проходи, милый, проходи.
Дверь закрылась, чтобы через секунду распахнуться настежь.
– А я вам гостинцев привез!
– Он потряс пакетом.
– Все без химии, как вы любите. Ну, и еще кое-что к чаю.
– Ах ты ж, мой хороший. Да ты не разувайся, у меня и так не прибрано.
– Ничего-ничего. Не дело это, по дому в ботинках расхаживать.
Проходя на кухню, он уже привычном взглядом окинул переходящие одна в другую комнаты.
Хорошая квартира. Добротная двушка, да еще в крепком доме. Небольшой ремонт, и заселяйся хоть сейчас.
***
Виктор не любил, когда его отвлекали по пустякам. Он всегда считал, что работа прежде всего и отдаваться ей нужно с головой. Так он считал сам и требовал того же от подчиненных. Потому Виктор предпочитал иметь дело с людьми, выросшими, как и он сам, в детдоме. Ведь в политике, как и в жизни, не должно быть места маменькиным сынкам и прочей мягкотелой шушере.
Этот жизненный курс он старательно прививал и дочери, которая на пороге взрослой жизни никак не желала расставаться с детскими иллюзиями. И очень надеялся, что кроме мольберта в голове у девчонки есть еще и планы на будущее.
Больше Виктор не любил только маркетологов и прочих пиарщиков. Коварный народец, не гнушающийся любых, даже самых грязных методов. Но, к сожалению, мало кто проходил во власть без их помощи.
Лев Линдерман, сидевший напротив, был ярчайшим представителем этой братии.
– Судя по данным аналитиков, - вещал пиарщик.
– Явка на городских выборах, как правило, не превышает сорока процентов. Молодежь и люди среднего возраста голосуют редко, исправно участки посещают лишь пенсионеры. А значит, они и являются основой местного электората.
– И?
– Вам знакомо выражение: "плохонький, да свой"?
– Спросил Лев, но наткнувшись на хмурый взгляд шефа, торопливо продолжил: - Видите ли, Виктор
Артурович, вы в городе человек новый, не примелькавшийся. А пенсионеры народ подозрительный, и на слово верят только коммунистам и героям сериалов. Так что они скорее проголосуют за пускай вора, но которого они знают, чем за совершенно чужого человека. Вот если заставить их пустить слезу...
– Ближе к делу, Лев.
– Вот, - тот достал из папки листок и протянул начальнику.
Это была распечатка выписки из какого-то личного дела. Кроме нескольких скупых строк с общей информацией в уголке была фотография, с которой на Виктора смотрела тщедушная, с сеткой глубоких морщин старушка.
– Приходько В.И.
– прокомментировал Лев.
– Во время Афганской войны потеряла сына, который до сих пор считается пропавшим без вести. Вот, кстати, его фотография.
На стол лег снимок парня лет двадцати пяти, с лейтенантскими погонами и лихо заломленным голубым беретом. И очень - очень знакомым лицом.
– Никого Вам не напоминает?
Не дожидаясь очередного сурового взгляда шефа, Лев аккуратно положил рядом маленькое зеркальце.
– Нам не стоило особых трудов убедить госпожу Приходько, что ее сын выжил. Что он выполнял особое задание и теперь вернулся, пускай и под совсем другой фамилией. Благо имя абсолютно совпадает.
Неожиданно Виктору захотелось взять и вмазать этому лоснящемуся мерзавцу прямиком промеж блестящих глаз. Даже кулаки сжались до боли в суставах, и ему стоило больших трудов заставить себя успокоиться.