Хьюстон, 2015: Мисс Неопределённость
Шрифт:
К концу второго семестра, я лучше всех на факультете знал, как рисовать диаграммы Ганта[14] и защищать календарные планы. А с устными докладами не было проблем ещё со школы – я постоянно брал призы в Дискуссионном Клубе. Со второго курса, гики дрались чуть не до смерти, чтобы заполучить меня в свои группы. Гениям претило заниматься рутиной, проверять работу и попинывать лодырей. Мой конёк? Изготовление плёнок для проектора! В те далёкие годы, PowerPoint ещё не придумали, и приходилось много и упорно изобретать велосипед.
По правде говоря, к четвёртому курсу устные доклады по моим слайдам всё же делали гики. Им недоставало блеска, но опасались, что в конце я испорчу всё впечатление, не ответив на элементарный вопрос. Однако, так ли важно, кто из ковбоев всадил последнюю пулю? Кто-то лучше стреляет из револьвера, кто-то – заряжает менеджерский динамит. Проекты надо заканчивать, как ковбойский боевик: хорошие парни пришли, разобрались, довели до конца и ускакали в закат с чистой совестью. Кто сколько раз пальнул, голливудские победители не считают.
Закончив полный курс инжиниринга, с основной специализацией по системам сбора и обработки данных и дополнительным дипломом по управлению бизнесом, я не написал ни одной компьютерной программы и не припаял ни одного провода. В моей карьере это ни к чему. Завтра технология уйдёт вперёд, новый микропроцессор выпрыгнет, как чёртик из коробочки. Учи всё по новой. Я-то знал, что моё призвание – руководить. Под моим началом будут тысячи квалифицированных исполнителей. И не менее трёхсот гиков, а куда они денутся?
Мои технически-продвинутые сокурсники ходили с одного собеседования на другое, честно пытаясь ответить на вопросы рекрутёров[15]. Что именно привлекает в нашей фирме? Можете привести пример, как действовали во время конфликта? Кем видите себя через пять лет? Гики получали вежливые отказы, а я между тем мгновенно заполучил работу в нефтяной сервисной компании. Нефть и газ мне до фонаря, но в рекрутёрском проспекте[16] промелькнуло про телеметрию и системы обработки данных. Технических вопросов не задавали. Рекрутёр не понимал в электронике, а я мудро признался, что не разбираюсь в нефтяной геологии. Вопросы про конфликты и кем я себя вижу через пять лет – пошли на ура. Что позиция называется «младший полевой инженер», и надо ездить на сраные буровые, я не волновался. Первое дело – попасть в большую международную компанию. Далее, следует осмотреться и начать карабкаться по карьерной лестнице.
Через две недели после торжественного вручения диплома, я оказался в Луизиане. Компания занималась электрическим каротажом в процессе бурения[17]. Предполагалось, стажёры съездят на настоящие морские платформы, чтобы освоить азы профессии, но начальники буровых бесполезный планктон не переваривали. Место нашлось всего одно, и я любезно предоставил сомнительную честь другому стажёру. Он-то был настоящий гик с магистерским дипломом, и даже его дипломная работа, насколько я понял из заумных объяснений, – про электрический каротаж. На базе я прекрасно провёл время. Играл в настольный футбол с техниками из лаборатории, а они ставили мне крестики в стажёрском буклете.
После ознакомительной поездки на базу, нас отправили на курсы подготовки полевых инженеров: три месяца в Далласе. Признаюсь, был небольшой шок. Никаких тебе рабочих групп с гиками и исполнителями, каждый инженер отвечает за себя, лично и персонально. Одна треть стажёров не справилась с учебным планом, и их вышибли безжалостно. Пришлось поднапрячься, но читая учебные пособия по два часа перед сном, кое-как удавалось сдавать тесты. К счастью, курсы рассчитаны на людей как я – без особых технических наклонностей. Мой коллега-гик из поездки в Луизиану на лекциях зевал и играл с программируемым «Хьюлетт-Паккард», а на практических занятиях задавал такие вопросы, бедные инструкторы и терминологию понять могли не всегда, не то что ответить. Гика на курсах не любили.
Я закончил курсы «середнячком», без блестящих успехов, но и без крупных проколов. Вернувшись на базу в Луизиане, стал летать на морские платформы в Мексиканском заливе. Расписание работы у полевых инженеров – «шесть на две»: четыре недели на платформе, две – на базе, потом две недели полностью свободен, отправляйся куда хочешь.
Буровые в Заливе оказались не «сраными», а вполне О-кей, но ясно, что загружать в приборы радиоактивные источники или сидеть за рабочей станцией, разбирая файл телеметрии, – карьеру не сделаешь. В паре со мной в двенадцатичасовой смене трудился инженер по направленному бурению. «Брент – Царь, Бог и Дьявол, в одной бочке»[18], — уважительно отзывались о нём буровики. Мужик – на поприще бурения наклонно-направленных скважин уже лет десять, а из карьеры, подумать смешно: добавил к своей должности сначала приставку «старший», а затем стал «главный»[19]. Так и был «главный полевой инженер», последние шесть лет, и его вполне устраивало.
Я как-то спросил Брента, что его держит на буровых. Ожидал услышать: «деньги». Платили ему в три раза больше, чем мне.
«Интерес профессиональный, парень, — ответил он, — Я просто вижу, куда наше ремесло прёт. Сейчас бурим сорок пять градусов наклона и держим азимут. Думаешь, отход от вертикали на тысячу пятьсот футов [около 460 метров] – круто? Лет через десять, потребуется бурить горизонтальные скважины! Шесть тысяч футов [1830 м] вниз, потом двадцать тысяч [6100 м] – следовать за пластом по горизонтали. Ну вот, я нарабатываю опыт. Как художник или скульптор. Чтоб твои картины покупали, надо испоганить не один холст, так?»
Однозначно, Брент был гик. Стопроцентный гик, хотя и не сыпал заумными терминами и выглядел в застиранном комбинезоне как распоследний помбур[20]. Делать ставку в карьере на то, что случится или не случится через десять лет? Во дурак! Лучше просадить деньги в казино. Вероятность разбогатеть примерно такая же, зато весело. Оглядываясь теперь назад, надо отметить, Бренту жутко повезло. В начале века выпрыгнул невероятный спрос на горизонтальные скважины. Гик стал консультантом мирового класса, гребёт наличные даже не лопатой, а бульдозером.
Но я не хотел строить карьеру на предсказаниях. Гадать на десять лет вперёд? Я человек практический, мне нужно конкретное. Ясное дело, на должности полевого инженера оставаться не стоит, надо становиться менеджером, и любой ценой. Ещё при поступлении в фирму я знал, что на буровых надолго не зависну, только теперь это самое «надолго» приобрело конкретный размер – двадцать шесть недель. Вернуться с буровой. Две недели на базе, две недели отдыха. Потом ещё ровно три восьми-недельных смены, не считая двух оплаченных недель отдыха в самом конце. На настенном календаре в каюте я отметил последний день красным маркером. Цель, к которой надо стремиться.