I'm a slave for you
Шрифт:
Горячие губы юноши жадно прильнули к шее рабыни. Одной рукой Забини придерживал ее бедра, чтобы не уронить, другая рука легла девушке на шею, чтобы та не мешала ему наслаждаться ее нежной кожей. Ногой Блейз открыл дверь в свою спальню, не без удовольствия отмечая, что домовики оставили для него ванную, наполненную маслом жасмина. Аромат горячо любимого мулатом цветка ощущался на языке, оставляя после себя сладкий привкус.
Чарли ненавидела жасмин. Она ненавидела запах всех масел, что хранились в этом проклятом доме. Забини скинул девушку на широкую кровать, наслаждаясь игрой хищника с добычей. Блейз неаккуратно скинул
Вот только глаза Чарли выражали лишь страх, страх и неуверенность. Рабыня явно боролась сама с собой, стараясь заставить непокорное тело подчиниться силе юноши. Девушка стыдливо отвела глаза, как только Забини начал приближаться. Он шел медленно, мучительно медленно, словно крадущийся хищник. Когтевранка попыталась подняться с кровати и убежать прочь, но не успела. Она оказалась прижата к матрасу…
– Нет, нет, птичка, так не пойдет, – прошептал Забини, повернув лицо девушки к себе.
– Не надо, хозяин, пожалуйста, не надо, не на…
Он впился в ее сочные губы, прерывая отчаянную мольбу. Забини почувствовал, что слезы, текущие по щекам девушки, касаются его кожи. Они такие холодные, противные… Блейз прикусил губу девушки, заставляя ту выгнуться от боли. Привкус металла оказался на языке, на губах… Юноша удовлетворенно зарычал, почувствовав, что тело грязнокровки обмякло, успокоилось. Птичка наконец перестала трепыхаться в его опытных руках.
– Да, вот так, – довольно прошептал юноша, поглаживая темные волосы девушки.
Руки Блейза скользнули под тонкую ткань платьишка, поглаживая нежную плоть рабыни. Масла, которые Чарли так ненавидела, помогали ей сохранить упругость и шелковистость кожи, помогали Забини наслаждаться ею, желать ее все сильнее и сильнее. Мулат раздевал грязнокровку, мучая ту зловещим ожиданием. Собачка молнии медленно скользила вниз, открывая жадному взору юноши бледную кожу. Пуговки на корсете одна за одной расстегивались, приближая рабыню к наготе.
А слезы все лились из глаз, стекая на высокую подушку. Забини видел их, видел каждую проклятую слезинку, но не желал останавливаться. Каждый раз, после того, как он брал ее силой, юноша думал, что станет мягче, станет спрашивать ее разрешения, но ошибался… Блейз хотел любви, хотел, чтобы рабыня была привязана к нему, чтобы сама приглашала его в спальню, обнимала сквозь сон… Но что-то внутри мешало ему быть с ней ласковым, мешало ему любить ее так, как мужчина должен любить свою женщину.
– Ну не плачь, птичка, – шепотом попросил Забини, поглаживая щеку своей рабыни. – Славная моя, ты же знаешь, что мне так совсем не нравится. Ты разве хочешь, чтобы мне не нравилось?
– Не хочу, хозяин, – еле слышно ответила Чарли, стараясь отвернуть лицо.
Блейз улыбнулся, глядя на ее покрасневшие щеки. Ему безумно нравилась эта очаровательная скромность, эти неумелые попытки отодвинуться, отстраниться. Ох, Мерлин, а как мило она улыбается, как красивы ее глаза в эти мгновенья. Последнее время грязнокровка улыбалась всего один раз. Но Забини запомнил столь краткий миг надолго…
– Умничка, – прошептал Блейз, целуя ухо девушки. – Ты же знаешь, что расстроила меня, да? Придется
Чарли грустно поглядела на своего господина, не понимая, что успела сделать, чем расстроила хозяина. В ее карих глазах вновь поселился испуг. Забини всегда был груб, но в моменты, когда желал наказать ее за какой-либо проступок, он бывал слишком зол, слишком, чтобы хотя бы попытаться не причинять ей дискомфорта. Девушка постаралась соединить коленки вместе, но мулат уже устроился между ними, с жадностью разглядывая девушку.
– Чем, хозяин…? Чем я Вас расстроила? – спросила Чарли, стараясь не отрывать взгляда от темных глаз мулата.
– Они так смотрели на тебя, птичка… – произнес юноша, поглаживая плечо рабыни. – Они все желали тебя, мою маленькую и славную девочку…
Грязнокровка замерла, не в силах сказать ни слова. Обида подкатила к горлу, сковала легкие, не давая сделать вдох. Чарли непонимающе глядела на юношу, а тот, не обращая никакого внимания, провел рукой по округлости ее груди. Чарли невольно дернулась, но сильные руки придавили ее кровати. Холодок пробежал по спине, обжигая молочно-бледную кожу, когда Забини больно ущипнул девушку за сосок.
– Это не правда… – прошептала Чарли, выгибаясь.
– Я никогда не вру, птичка. Ты мне не врешь, и я тебе не вру, – ответил юноша, больно выкручивая ее сосок. – Они все хотели тебя. Мне это не нравится.
Чарли вновь выгнулась в пояснице, прижавшись животом к юноше. Забини улыбнулся своей хищной улыбкой, чуть надавив на грудь девушки, чтобы та вновь опустилась на кровать. Его ладонь скользнула ниже, проводя по подтянутому животу рабыни. Его теплые пальцы играли ее чувствами, умело касаясь самых нежных кусочков кожи. Блейз наслаждался своей игрой, наслаждался румянцем, что украсил розовые щеки девушки. Каждая секунда приносила ему море удовольствия…
Когтевранка хотела что-то возразить, но рот ее оказался накрыт поцелуем. Забини не желал слушать ничего. Он знал, что видел, знал, что желание в глазах коллег было неподдельным, чистым. Злость от воспоминаний накрыла его тело, заставляя юношу чуть пододвинуться к своей рабыне. Чарли не понимала, в чем же ее вина, что она должна была сделать… «Ты же даже не дал мне выбрать платье», – с грустью подумала она, стараясь вновь не заплакать.
Забини не стал ласкать ее, словно умоляя немного расслабиться. Он не стал больше целовать ее, не стал трогать нежную бледную кожу. Юноша лишь положил руки ей на плечи и вошел, резко, болезненно… Чарли громко вскрикнула от резкой боли, но вопль ее оказался сдавлен губами юноши. Руки девушки непроизвольно взметнулись вверх, сцепились на спине господина.
Первый толчок словно припечатал девушку к кровати. Из глаз вновь брызнули слезы, обжигающие заплаканное лицо. Чарли всхлипнула, когда юноша вновь двинулся в ней. Резко, глубоко, словно ножом разрывая ее нутро. Забини чувствовал, что пальцы рабыни все сильнее впиваются в его спину. Слизеринец не закрывал глаз, он видел, как изменилась рабыня в лице, как она дернулась…
Блейз не хотел делать ей больно, но воспоминания о взглядах коллег заставляли его двигаться быстрее. Только так юноша мог понять, что Чарли принадлежит ему. Только так он мог увериться в том, что она – его рабыня, его маленькая славная девочка и ничья больше. Оторвавшись от губ девушки, он прильнул к ее шее, осыпая чувствительную кожу поцелуями.