I'm a slave for you
Шрифт:
«Тебе повезло, что Драко предпочитает спать с Гермионой», – подумала Джеки. Ей вдруг стало противно от собственных мыслей. Облегчение и стыд за них пронзили ее, точно горящая стрела. Иногда, одинокими ночами в Малфой Мэноре, девушка думала о том, каково живется подруге по несчастью… До ее скромной коморки, бывало, доносились крики. Иногда в них слышалась боль, иногда, что-то помимо нее… Джеки частенько ловила себя на мысли, что не прочь как-нибудь узнать, что звучит в голосе гриффиндорки в такие моменты.
Бал становился все более шумным. Звонкий смех Темного Лорда, слегка шипящий, до ужаса противный, прокатился под самым потолком. Теодор обернулся
Тео всегда ненавидел этих людей. Он уже встретил многих одноклассников, одаривших его полным удивления взглядом. Должно быть, не понимают, как простому полукровке позволили явиться на мероприятие такого масштаба. Нотт готов был поклясться, что Кребб высматривал на его шее рабский ошейник. Ненависть кипела в юноше адским огнем, гоняя по венам кровь. Как бы хотелось взорвать этот проклятый дом прямо сейчас…
Благо, что Эвелин согласилась выполнить задуманное. Казалось, рабыня Темного Лорда уже давно мечтает о смерти. Если хорошенько присмотреться, каждая вторая рабыня желает оставить бренный мир, обрести покой и избавиться наконец от жестоких хозяев. Серые, голубые, зеленые, карие глаза полны грусти… Неужели Темный Лорд правда думает, что этим девушкам нужен бал? Они не хотят ни танцев, ни музыки… Они не хотят видеть страдания друг друга. Им нужна свобода. Просто свобода, как и всем живым существам…
В толпе мелькнули короткие светлые волосы. Теодор слегка приподнялся, любопытно разглядывая новый облик Драко Малфоя. Похоже, что он решил сменить имидж. «О, в своем некрологе будешь смотреться прекрасно», – ухмыльнулся юноша. Астория Гринграсс чуть приобняла Малфоя, а тот и не думал отстраняться от настойчивой блондинки. Нотт скривился от противного зрелища. Астория и ее жалкая сестра всегда казались слизеринцу отвратительными аристократками, охотящимися на богатеньких мальчиков.
Поодаль от светловолосой парочки расположился Блейз Забини. На коленях слизеринца робко сидела хрупкая темноволосая девушка. Блейз шептал ей что-то на ушко, а та с каждой секундой все сильнее вжималась в него, все больше пугалась, отстранялась от происходящего. Вид у девушки был болезненный… Скверный. Кожа, которая должна иметь оливковый оттенок, была бледна, точно выцветшая бумага. Нотт отвернулся, не желая больше смотреть на ненавистных одноклассников. Он поблагодарил Бога за то, что закончил школу, так никого из них не убив.
Музыка сменилась более плавной, осторожной. Люди медленно кружились в танце, обнимая друг друга все крепче и порочней. Темный Лорд стоял на небольшой лестнице, ведущей наверх. Он высматривал в толпе кого-то. «Наверное, Гермиона уже увела Джинни для беседы», – подумал Теодор. Слизеринец вспомнил, что за все время, что он провел в этом проклятом зале, Темный Лорд ни разу не покинул своего места. «Она должна была уже передать яд девчонке и вернуться», – решил Нотт, осматривая толпу танцующих.
Он высматривал образ Джеки, стараясь поскорее обнаружить гриффиндорку среди сотен незнакомых людей. Нотт знал, что должен расспросить ее о том, как прошла встреча. В конце концов, от этого зависит так много… Эвелин предупредила слизеринца, что Волан-де-Морт всегда проверяет пищу на
Теодор продвигался вперед, торопливо оглядывая всех присутствующих. Каждое новое лицо – новая порция противоречивых эмоций и чувств. Ненавистные знакомые, несчастные грязнокровки, оторванные от дома… Сколько здесь собралось людей? Как хотелось завершить дело… Однако, если взрыв прогремит сейчас, общественность решит, что повстанцы также жестоки, как и Пожиратели Смерти. Сколько невинных душ погибнет в компании чистокровок?
Поток грустных мыслей был прерван, как только Теодор увидел Джеки. Пуффендуйка тихо сидела у стенки, медленно обводя толпу печальным взглядом. В ее маленьких ручках лежало спелое красное яблоко. Оно блестело в свете многочисленных ламп… Нотт ни секунды не сомневался в том, что Гермиона вновь нацепила личину молодой рабыни. Алкоголь, выпитый на приеме, заставил юношу идти слегка пошатываясь. Слизеринец задевал людей, а те одаривали его недовольными взглядами.
Пуффендуйка опустила глаза к полу, решив, что весь оставшийся вечер ей придется просидеть у стенки, стараясь никому не мешать. «Ну, ты можешь послушать музыку… Зато убираться не надо», – успокаивала себя девушка, стараясь искать во всем плюсы. Зеленые глаза взметнулись вверх, и Джеки с восторгом поняла, что в ее сторону идет Теодор Нотт.
Юноша, одетый в дорогой черный костюм, шел медленно, смакуя каждый шаг. Алкоголь упорно шептал ему, что Гермиона в этот раз рада ему куда больше, чем обычно. Необыкновенное тепло разлилось внутри, обжигая вены. Счастье смешалось с опьянением. Голова кружилась все сильнее, и Тео понял, что забыл, о чем хотел спросить упрямую гриффиндорку. Он так и не понял, кто перед ним на самом деле…
Джеки несказанно обрадовалась. Ведь она пришла лишь для того, чтобы вновь увидеть Тео… Руки ее непроизвольно взметнулись вверх, нервно поглаживая слегка растрепанную косу. Вспоминая их последнюю встречу, Джеки поняла, что начинает краснеть. Щеки мгновенно вспыхнули ярким розовым румянцем, а взгляд стыдливо опустился к полу. «А он поцелует меня сегодня?» – подумала девушка, нервно поправляя прическу. В жутком гуле многолюдной толпы, девушка все же могла различить каждый шаг Теодора…
Нотт остановился перед пуффендуйкой, рассматривая ее с ног до головы. Признаться честно, он предпочел бы видеть Гермиону в ее «природной» оболочке. Впрочем, внешность Джеки казалась слизеринцу… Интересной. Эти огромные глаза, точно у всем известного олененка, не могли оставить юношу равнодушным. А этот оттенок… Зеленые, словно крона пышного лесного дерева, так похожие на его собственные…
– Почему ты тут одна? – выпалил Теодор, допив очередной стакан виски.
Джеки подняла глаза к собеседнику, стараясь придать себе более серьезный вид. «Он говорит со мной, Боже, говорит. Он сам обратился ко мне!», – думала девушка, не в силах поверить в собственное счастье. В голове не было ответа на поставленный вопрос. Сердце билось где-то у горла, мешая сосредоточиться на чем-то, кроме размеренного постукивания…
– Я… – начала лепетать Джеки.
– Тебя не слышно, прости. Может, найдем более уединенное место? – спросил Нотт, подавая девушке руку.