И ад следовал за ним: Выстрел
Шрифт:
Рассчитываю на продвинутый интеллект современников, которые в умопомрачительных блэкаутах и тонких, как пальчики Суламифь, намеках легко опознают Самого-Самого в испанском короле и прочую клыкастую свиту.
Ныне История забыта.
Но рано или поздно справедливость будет восстановлена.
Уже тикают другие часы, меняются конфигурации и федерации.
Нет ничего старого под солнцем.
Впрочем, нет и нового.
Что прискорбно, однако.
Глава шестая, зануднейшая: дама выбирает колготки, а рыцарь размышляет о гульфике
Она понятливо улыбнулась и наклонила свою блондинистую головку (внутри меня уже клокотал вулкан — только бы не расплескать, донести, как тарелку горячих щей, полученную у ротного повара!).
Я остановил кэб, галантно отворил дверцу и попросил доставить нас до моей гостиницы, там находился недурственный бар, — зачем ума искать и ездить так далёко? По дороге я узнал, что девицу зовут Розмари, работает она моделью в ночном клубе (понятное дело), а живет около Стратфорда-на-Эйвоне. В баре мы заказали по бокалу божоле (тут мой Везувий грозил уже засыпать лавой всю Помпею), и, одним глотком испив чашу, я предложил продолжить пир в моем номере с богатым мини-баром.
Девица взглянула не меня вопросительно, видимо, рассчитывая, что я тут же обговорю цену.
— Вы останетесь довольны! — сказал я уверенно, как продавец в магазине pret-a-porter (сам для себя твердо решил, что не подниму планку выше ста пятидесяти фунтов), и мы быстренько взгромоздились ко мне на второй этаж.
Тем, кто саркастически кривит рот, я посоветовал бы сначала отсидеть годик в одиночестве хотя бы на даче у приятеля, черпая радости лишь в «Камасутре» с изгалявшимися в невероятных позах индусами и индусками!
В номере я неожиданно почувствовал стыдливость, словно впервые в жизни попал в женскую баню, потом меня охватил трепет портного, снимающего мерку с Марии-Антуанетты, неожиданно прошиб пот, и нос захлебнулся в разнообразных и порою неоднозначных запахах.
Вперед, вперед, нас честь зовет туда, где к славе путь прямой. Одежды рухнули, и моя Даная сверкнула спиной и дала старт лошадкам. [12]
Однако бега задерживались, ибо со мной творилось что-то неладное: пот лился ручьями, вулкан то полыхал, то трагически затухал, почему-то стали леденеть уши и на ногах словно повисли вериги. Пришлось опустошить малую бутылку «Джонни Уокера» с черной наклейкой, принять душ и закурить сигару, дабы обрести хотя бы некоторое спокойствие.
12
Джон Донн
Самое главное, что меня совершенно не волновали тайные силы, установившие за мной наружку и наверняка обставившие номер аудиовизуальной техникой. Пусть моя леди являлась хоть начальником мировой контрразведки, от этого ни ее чуть подзагоревшая нагота (грудь с выдающимися сосками могла, если бы уместилась, влезть в книгу Гиннесса), ни полные губы жрицы любви отнюдь не теряли своей порочной притягательности.
Наконец я обрел второе дыхание, гора Везувий приняла свой образцово-показательный вид, и высохший и обтянутый мускулами Алекс (так казалось) ринулся на штурм бастиона, который совершенно неожиданно превратился в Змея Горыныча, выпустившего свои скользкие щупальца (если я не путаю его с двумя змеями, пожиравшими детей Лаокоона — вот он, избыток эрудиции!).
Оглушительно гремели пушки, разбивались о башни глыбы из катапульты, гигантские лестницы царапали крепостные стены и по ним карабкались вооруженные до зубов воины, в общем, «звучал булат, картечь визжала, рука бойцов колоть устала», а дальше я забыл, если и знал. Горыныч, однако, и не думал сдаваться, выкрикивая ожесточенные «нет! нет!», «только через мой труп!», «никогда!», «nevermore» (на манер растрепанного Ворона из Эдгара По), это «nevermore» взрывалось, как набат, призывавший городской люд на ратушную площадь. [13]
13
Это напоминало забулдыжный, ха-ха, романс:
«Тобой овладел я на старой скамье В тени петербургского сада. И ты мне шептала в любовном огне: „Не надо, не надо, не надо!“»