И быть подлецом
Шрифт:
Так, по крайней мере, думал я. Но когда Роуклифф и Пэрли вернулись с Траубом и протянули Кремеру какие-то листы бумаги, О'Хара рявкнул в их сторону:
— А как насчёт Гудвина?
— Что, его тоже? — спросил Роуклифф.
— Конечно! Он же был здесь.
Роуклифф посмотрел на Кремера, Кремер посмотрел на меня. Я улыбнулся О'Харе:
— А что, если я буду против, комиссар?
— Попробуй! Тебе это нисколько не поможет.
— Чёрта с два! Это либо сохранит моё достоинство, либо вызовет большой переполох. Ты что думаешь, что мой старший брат не поколотит твоего старшего брата?
Он сделал шаг в мою сторону.
— Оказывается сопротивление, так?
— Ещё как, чёрт возьми! Оказываю. — Я повёл рукой. — В присутствии двадцати свидетелей.
Он взбеленился.
— Инспектор, отвезите его ко мне. Арестуйте и обыщите.
— Прошу прощения, сэр, — хмуро сказал Кремер. — Если вы не возражаете, сначала давайте выйдем в другую комнату. Возможно, я не до конца объяснил вам ситуацию…
— Я всё прекрасно понял. Вы говорите, Вулф с вами сотрудничает — с какой целью? Что произошло? Ещё одно убийство? Вулф вас всех дурачит, и мне это надоело! Отвезите его ко мне!
— Никто меня не дурачит, — дерзко сказал Кремер. — Отвези его, Пэрли. Я позвоню, чтобы оформили арест.
Глава 23
Кабинет помощника комиссара О'Хары нравился мне по двум причинам. Во-первых, именно здесь я отличился в прошлый раз, и, таким образом, кабинет навевал приятные воспоминания, а во-вторых, я люблю, чтобы вокруг было красиво. Кабинет О'Хары был самой привлекательной комнатой в доме на Сентер-стрит. Кабинет находился в углу здания, в нём было шесть больших окон, кресла, ковры и другие предметы, за которые заплатила богатая жена О'Хары.
Я удобно расположился в одном из кресел. Содержимое моих карманов образовало приличную кучу на углу большого стола красного дерева. Там было всё, кроме одного предмета, который Пэрли Стеббинс держал у себя в лапе. Пэрли настолько разнервничался, что лицо его стало красным, как солнце на закате, и вдобавок он начал заикаться.
— Не будь дураком, ч-ч-чёрт бы тебя побрал, — увещевал он меня. — Если ты будешь скрытничать, когда сюда придёт О'Хара, он наверняка засадит тебя, а сейчас уже шесть часов, так что представь, где ты можешь провести ночь. — Он ткнул в мою сторону той самой лапой, в которой держал предмет, извлечённый из моего кармана. — Расскажи мне об этом.
Я непреклонно покачал головой.
— Знаешь, Пэрли, всё это очень забавно, — беззлобно сказал я. — Вы обыскали шайку подозреваемых и абсолютно ничего не нашли. Это было видно по вашим с Роуклиффом физиономиям. Но, обыскав меня, абсолютно невиновного, ты обнаружил то, что, по твоему мнению, является обвинительным документом. И вот я сижу здесь, пав духом и не зная, что ждёт меня впереди. Я попытался бросить взгляд в будущее, и что же я там увидел?
— Заткнись!
— Нет, я должен отвести душу с кем-нибудь. — Я посмотрел на часы. — Как ты правильно сказал, уже шесть часов. Мистер Вулф спустился из оранжереи, думая, что я жду его в кабинете, готовый предоставить ему доклад о сегодняшних событиях. Он будет разочарован. Ты знаешь, какие он испытывает чувства. Более того, ты знаешь, как он будет действовать. Он настолько расстроится, что найдёт записную книжку и сам начнёт звонить. Ставлю десять против одного, что он уже позвонил в квартиру Фрейзер и поговорил с Кремером. Если ты считаешь, что это не так, то можешь поставить что-нибудь против, например десять центов или доллар.
— Замолчи, обезьяна чёртова! Прибереги это для О'Хары. Скоро он будет здесь. Надеюсь, что они поместят тебя в камеру с клопами.
— Я предпочёл бы поболтать, — весело сказал я.
— Тогда поболтай об этой бумаге.
— Нет, в сотый раз говорю тебе: нет. Мне не по вкусу анонимные письма, и я не хочу о них разговаривать.
Он подошёл к креслу и сел напротив меня. Я поднялся, подошёл к книжной полке, взял книгу Мерсера под названием «Преступники и преступления» и вернулся с ней на место.
Пэрли ошибался: О'Хара в ближайшее время не появился. Я украдкой глядел на часы каждые десять минут, чтобы Пэрли не подумал, что я теряю терпение. В начале восьмого я поднял голову от книги: раздался телефонный звонок. Пэрли подошёл к телефону на столе. Окончив разговор, он вернулся в кресло, сел, через мгновение заговорил:
— Звонил помощник комиссара. Он собирается поужинать. Я должен держать тебя здесь до его приезда.
— Вот и чудесно, — одобрительно сказал я. — Мне попалась очень увлекательная книга.
— Он думает, что ты уже бесишься от злости. Ты — ублюдок.
Я пожал плечами.
Я терпел ещё целый час или даже больше, затем, всё ещё держа книгу в руках, понял, что начинаю терять контроль над собой. Я проголодался, и это меня огорчало. Кроме того, не давала покоя мысль: что, чёрт возьми, там делает Вулф? Впрочем, на Вулфа я злился зря. Он мог позвонить только Кремеру, или О'Харе, или, возможно, кому-нибудь из конторы окружного прокурора, но, поскольку я так активно сотрудничал с полицией, вряд ли бы мне об этом сообщили. Если бы он узнал, где я нахожусь, и попытался позвонить, у него ничего не вышло бы, поскольку Пэрли получил приказ от О'Хары не разрешать мне говорить по телефону. Однако я был голоден, и мне хотелось получить информацию из внешнего мира, поэтому я начал чувствовать себя обиженным, а это было зря. Я заставил себя забыть о голоде и других неприятных аспектах, включая количество оборотов, сделанных минутной стрелкой часов, и перевернул страницу.
В десять минут девятого дверь открылась, и вошли О'Хара и Кремер. Пэрли встал. Я был как раз на середине абзаца, поэтому, бросив взгляд, чтобы посмотреть, кто вошёл, снова углубился в чтение. О'Хара повесил пальто и шляпу на вешалку, а Кремер бросил свои на кресло. О'Хара направился к своему столу и прошёл так близко от меня, что я мог запросто поставить ему подножку, если бы выпрямил ногу.
Кремер выглядел усталым. Даже не взглянув на меня, он кивнул Пэрли:
— Раскололся?
— Нет, сэр. Вот оно. — Пэрли протянул ему предмет.
Обоим им письмо уже было прочитано по телефону, но они хотели увидеть его. Кремер прочитал письмо дважды и протянул его О'Харе. Пока это продолжалось, я подошёл к полке, поставил на место книгу, потянулся, зевнул и вернулся в кресло.
Кремер посмотрел на меня:
— Что ты можешь сказать по этому поводу?
— Всё то же самое, — ответил я. — Я объяснил сержанту, который, кстати сказать, ничего не ел, что эта штука не имеет никакого отношения ни к убийству, ни к какому другому преступлению, поэтому вопросы на эту тему ни к чему.