И цветы расцвели...

Раджниш Бхагаван Шри

В Гите Кришна говорит Арджуне: «Упади к моим ногам. Все ос­тавь и сдайся мне». Индуисты не такие смелые, и они очень учти­вые; они не написали, что этот человек - эгоист. Но на Западе отно­шение у многих было такое же, как к Иисусу: Что это за человек, который говорит: «Упади к ногам моим!»?

Нашему эго недоступно понять, что, когда Кришна говорит Ард­жуне «Упади к моим ногам», внутри никого нет. Речь не о том, что­бы упасть кому-то в ноги. Но эго этого не понять.

Вы можете увидеть только то, чем являетесь вы сами, вы не мо­жете видеть того, чем вы сами не являетесь.

Монах тут же спросил: «А ты?» Его задели

слова Мастера: «По­тому что ты думаешь о себе ~ вот почему ты упускаешь Путь, а ведь он прямо перед тобой». Теперь монах реагирует. Ему тоже хо­телось бы задеть Мастера. Он говорит:

«А ты, ты видишь его?»

Он хотел, он ждал - из-за своего собственного эго — чтобы Мас­тер сказал: «Да, я вижу его», и тогда все стало бы просто. Он мог бы сказать: «В таком случае, ты тоже озабочен своим "Я": как ты мо­жешь видеть его? Ты тоже утверждаешь свое эго - как ты можешь его видеть? Ты такой же, как и я». И он бы удалился счастливым, потому что его счеты с этим человеком были бы сведены.

Но с Мастером невозможно свести счеты. Он никогда не оправ­дывает ваших ожиданий. Он просто непредсказуем. Вы не сможете поймать его в свою ловушку, потому что его поведение постоянно меняется. Ваш ум не сможет дать вам того ответа, который даст вам Мастер.

Мастер ответил: «У тебя в глазах двоится оттого, что ты го­воришь одно, а делаешь другое. Поэтому на твоих глазах пелена»

Мастер не сказал ни слова о себе. Если бы на месте монаха был Арджуна, то мастер сказал бы: «Да, я вижу его - а ты, пожалуйста, перестань ходить кругами и упади к моим ногам». Но этот человек был не Арджуна - это был просто любопытный человек, не заинте­ресованный по-настоящему. У него не вопрос, а проблема. Он не собирается никаким образом себя менять - в лучшем случае, он по­лучит немного новой информации, станет немного более знающим.

Вот почему Мастер говорит: «До тех пор, пока у тебя в глазах двоится оттого, что ты говоришь одно, а делаешь другое, твой взгляд затуманен», - потому что взгляд монаха затуманивают я и ты. Но они - единое явление, поймите это. Я и ты - две стороны одной монеты: одна сторона - я, другая сторона - ты. Если отпада­ет я, отпадает и ты. Если исчезает я, исчезает и ты, потому что, ко­гда монета падает, обе ее стороны падают одновременно.

Я - это один полюс, ты - другой полюс; либо они оба исчезают, либо они оба остаются.

ЕСЛИ ВЫ ЕСТЬ, то вокруг вас - толпа, мельтешение множества я, ты; если вас нет, толпа исчезает, как страшный сон - это и был страшный сон, - и остается просто тишина, в которой нет никакого деления, даже деления на я и ты.

По этой причине люди дзен никогда не говорят о Боге, потому что, как они объясняют: «Если мы говорим о Боге, мы должны гово­рить Ты». Будда никогда не говорил о Боге, и он сказал: «Не моли­тесь, потому что в вашей молитве будет продолжаться разделение, двойственность, двойственное видение – Я и Ты»

Даже на самой вершине вы будете все еще больны тем же самым, только в тонком смысле: вы все еще будете говорить Я, и будете го­ворить Ты. С какой бы любовью вы это ни сказали, разделение со­храняется, а при разделении любовь невозможна - этим образ мыс­лей Иисуса отличается от образа мыслей иудеев.

Мартин Бубер написал книгу «Я и Ты». Он - один из самых глу­боких иудейских мыслителей, - но он мыслитель, и ничего более. Он может говорить о мистицизме, но это все равно слова мыслите­ля, потому что в самом конце он сохраняет разделение Я и Ты. Те­перь Ты не здесь, не в этом мире, но Бог превратился в Ты, старое разделение сохраняется.

Иудеи, магометане всегда отрицали, что человек может стать единым с Богом, из-за страха, что «Я» может заявить, что оно стало Богом. Они сохраняют это разделение. Они говорят, что можно при­близиться к нему, но, как бы близко вы ни подошли, вы останетесь вы, а Он по-прежнему будет Он. Вы останетесь одним из «Я», а к нему следует обращаться «Ты».

Поэтому всех растревожили слова Иисуса: «Я и Небесный Отец Мой суть одно». Он отверг разделение на Я и Ты.

Такое же непонимание постигло магометан в Индии: они не могли понять Упанишад, не могли понять индуистского учения о том, что вы - то же самое, что и Он. Отбросьте Я, и Он перестанет быть для вас Ты. Внезапно полюса исчезнут, и энергия соединится. Здесь исчезаю я, там исчезает ты, и энергия становится одной.

Иногда, когда вы глубоко любите кого-то, случаются проблески, когда нет ни вас как «Я», ни вашего возлюбленного как «ты» - но такое случается только иногда; это бывает очень редко, когда две энергии просто встречаются, и вы не можете определить разделение, не можете определить, где кончается одна и начинается другая; они перемешиваются, встречаются, сливаются и становятся одним; вы не можете почувствовать границу между ними, внезапно граница исчезла - вот почему любовь порождает страх.

Сильная любовь рождает сильный страх. Она напоминает смерть, потому что исчезает «Я», исчезает «Ты» - и это похоже на смерть. Но когда умирает «ты», только тогда вы входите в Божественное. Но тогда Божественное перестает быть Богом, вы не можете об­ратиться к Нему - отсюда в буддизме отсутствие молитв.

Именно поэтому христианам непонятна религиозная природа буддизма. Никаких молитв!

«Как можно молиться?
– сказал Будда - Ведь молитва возможна лишь при разделении: "Я" молится, "Ты" внимает. Как можно мо­литься?»

В буддизме существует лишь медитация. Попытайтесь понять различие - молитва происходит при старом разделении на Я и Ты, медитация отбрасывает это разделение. Молитва в итоге должна привести к медитации. Молитва не может быть вершиной. Это пре­красно, но это еще не Высшее. Высшим может быть только это: ко­гда исчезает и то, и другое, и существует только Единое.

Это огромно. Бесконечно! Вам страшно! Все уютные разделения на Я и Ты исчезли. Всякая относительность исчезает: вот откуда этот страх; вот чего боится Бубер. Он боится, что если перестанут существовать Я и Ты, все это станет таким огромным, таким ужас­ным, таким пугающим, ведь всякое сравнение перестанет быть воз­можным.

Относительность дает вам чувство дома; с ней вам уютно, она дает нечто, что не похоже на ужасное, что не вселяет страх. Меди­тация должна быть Высшим, потому что молитва никогда не может привести к недвойственности, и об этом говорит Мастер. Он гово­рит: