И дай умереть другим
Шрифт:
– Сделаем, – пообещал Комиссаров и действительно оторвался от Грязнова со товарищи, нырнув в какой-то переулочек.
Так, держась на некотором расстоянии, Грязнов приехал вслед за ними в Матвеевское и, припарковавшись возле железнодорожной платформы, наблюдал, что же будет делать Зина.
Через несколько минут при взгляде на респектабельное двухэтажное строение с зеленой крышей на лице его отразилось крайнее удивление.
– Знаете, в чей дом она нас привела?
Алина и Дятел отрицательно покачали головами.
– К Решетову. Неужели он его прячет?! Ну и ну… – Решетов и Рыбак со времен выборов находились «в хроническом состоянии идеологического антагонизма», как объяснил Турецкий. Так что за Решетовым даже не стали устанавливать наблюдения. Выходит, напрасно?
«Группа обхвата» как бы невзначай приблизилась к объекту. Комиссаров обнаружил наконец свое истинное лицо перед пассажирами и задержал всю честную компанию. Зина безутешно рыдала, справедливо предполагая, что подставила Рыбака.
– Молчи, дура, – ласково говорил Комиссаров. – Сделаешь все, как надо, цел будет твой мужик.
Галка справедливо предположила, что всякое в жизни случается, а Яромир только удивлялся.
– Он там? – спросил Грязнов.
Она только кивнула.
Сам хозяин, похоже, тоже находился дома. Его «вольво» (точно такая же, кстати, модель, как и у покойного Реваза Резо) стояла возле ворот.
ТУРЕЦКИЙ
В самолете Турецкому не спалось, хотя за последние двое суток он спал в общей сложности часов шесть, не больше. Но родной конторе его частые поездки, очевидно, уже надоели, и командировочные урезали до минимума – пришлось лететь туристическим классом вместе с целой оравой каких-то малолетних туристов, которые всю дорогу орали песни. Без аккомпанемента. И фальшиво, как показалось Турецкому, долгие годы прожившему бок о бок с музработником и поднаторевшему в этом вопросе, даже при полном отсутствии слуха и голоса. Тем не менее его сосед слева чудовищно храпел – ему эти вопли не мешали. А сосед справа лихорадочно шелестел газетами, приговаривая вполголоса: «Ну на следующей странице, на следующей странице уже точно!»
Сосредоточиться в этой обстановке тоже было невозможно. Грязнов так и не объяснил, зачем понадобилось срочное присутствие Турецкого в Москве. Из того возраста, когда его незаменимость тешила самолюбие, «важняк» уже давно вырос и от своей вынужденной вездесущности смертельно устал. Определенно пора переквалифицироваться в профессора: пусть молодые скачут, а ветераны вроде него учат их, как это делается.
– Вы не могли бы мне помочь? Ради бога! – молитвенно сложив брови домиком, обратился к Турецкому сосед с газетами. – Понимаете, я только что узнал! Что вот в одной из этих газет! Напечатаны! Результаты розыгрыша грин-карт! И якобы! Кто-то видел там меня, вернее мою фамилию!!! Я проверяю уже, наверное, в пятый раз, но, видимо, от волнения не могу найти…
Турецкий со вздохом переложил себе на колени часть мятых газетных листов и стал просматривать заголовки. Списка счастливчиков, которым открылась дорога в благословенную Америку, он так и не нашел, зато в одной из статей в «Коммерсанте» наткнулся на знакомое название «Союз ветеранов спорта» и, покопавшись в памяти, понял, что речь идет о том самом фонде, через который была оформлена страховка Марины Рыбак.
– Нашли? Правда нашли? – навис над Турецким сосед, видя, что тот задержался на конкретной странице.
– Увы.
Сосед со вздохом отвалился и снова дрожащими руками принялся за свою часть.
Турецкий вначале бегло просмотрел статью, потом прочел более внимательно. Корреспондент Ванюшкин с прискорбием констатировал, что не перевелись еще «эмэмэмы» на земле русской и фонд, призванный оказывать поддержку ветеранам спорта, оказался очередной пирамидой, а потому треснул, точнее, рухнул, вернее, лопнул, короче, его создатели «соскочили» с бабками честных обывателей.
Но если фактически не было страховки, то не было и причины для убийства. Только вот знал ли Рыбак, что фонд окажется пирамидой?
Турецкий встал с кресла, рассыпав бесценные газеты, и, не обращая особого внимания на обидевшегося соседа, отправился на поиски телефона.
– Сан Борисыч, вы где? – Артур оказался на рабочем месте и даже был рад слышать шефа.
– На небесах, – честно ответил Турецкий. – Я – «Ту-154», прием. Мне нужна вся информация по «Союзу ветеранов спорта». Кто стоял у истоков, почему страховка Марины Рыбак прошла именно через этот фонд, короче – все, что сможешь, и срочно. Пока прилечу, чтобы нарыл. И встречай меня в Шереметьеве.
Самолет приземлился вовремя, и Турецкий, у которого весь багаж помещался в единственной скромной сумке, одним из первых покончил со всеми формальностями, пройдя через «зеленый» коридор. Артур уже ждал с папкой наготове.
– Поехали домой, на Дмитровку, по дороге все расскажешь. Осточертели мне эти аэропорты.
– Давайте лучше в кафешку зайдем, – возразил Артур. – Я тут захватил отчет Грязнова-младшего. Думаю, после него вам снова придется с местными спецами беседовать. Зачем возвращаться?
– Считай, убедил, но сначала отчитайся по страховке. Нашел что-нибудь?
– Директор-распорядитель фонда, некий Какиани, объявил о банкротстве дней десять назад. Документов я, разумеется, никаких не видел, но ребята из налоговой полиции объяснили, что фонд был задуман и задекларирован как некая касса взаимопомощи или пенсионный фонд, если хотите, для ветеранов спорта или спортсменов, вследствие производственных травм утративших трудоспособность. Особо крупных денег там никогда не крутилось, и поскольку широкие слои населения не пострадали, то и шума особого по поводу банкротства нет и не будет. Но зато они сделали страховку для Марины Рыбак и еще для нескольких легендарных личностей отечественного спорта. Те получили страховки на банкете, где чествовали ветеранов спорта.
– А сам Рыбак никак в этой связи не засветился?
– Нет, но он человек неглупый и вряд ли стал бы рассчитывать, что фирма, уставный капитал которой на момент создания составлял чуть более двух тысяч долларов, может выплатить ему страховку, которая в сорок раз этот капитал превышает.
– Если только он не совладелец этой фирмы, – на всякий случай заметил Турецкий. И добавил после паузы: – В противном случае… если бы я был его адвокатом, то сказал бы, что здесь есть явная зацепка, чтобы состряпать ему алиби в отношении убийства жены.