И истинным леди есть, что скрывать...
Шрифт:
Ей снился весенний парк Кавендиш-холла. Она склонилась над нарциссами, пытаясь вдохнуть в себя сладковатый запах, но те почему-то противно запахли табаком и ... кофе!
Запах был настолько невероятен, настолько не сочетаем с белым великолепием цветов, что она изумленно распахнула глаза, тут же с громким воем схватившись за виски. Свет, резанувший глаза был таким болезненным, мерзким и вызывающим тошноту, что в голове как будто забарабанили барабаны, и боль толчками билась в висках, затылке, темени...
– О, Пресвятая Дева!
– взвыла девушка, пытаясь хотя
– Я умерла, и уже в чистилище?
– Да нет, милая леди, это всего лишь похмелье!
Но когда бедняжка попыталась, разлепив опухшие веки, разглядеть сидящего напротив мужчину, то первая попытка закончилась полнейшим фиаско.
– Не надо было накануне увлекаться выпивкой!
– укоризненно заметил тот.
И около её губ оказалась чашка с кофе, но девушку била такая дрожь, что зубы только лишь клацнули о край, и, получив ожог, Инн в ужасе отпрянула.
– Так,- сказал джентльмен,- видимо, дело ещё хуже, чем я предполагал. Нужны более радикальные средства! Сара, бренди!
При одном только воспоминании о бренди, желудок Инн содрогнулся и она, перевесившись через край кровати, извергла из себя всё, что было съедено, наверное, за неделю. Кто-то громко выругался на кокни:
– Сара, быстрее тащи какие-нибудь тряпки - нашей даме не по себе!
И невменяемую от тошноты, боли, жуткой жажды и мерзкого привкуса во рту девушку чьи-то, отнюдь не милосердные руки начали теребить, вытирать, силком засовывать ей в рот край бокала.
– Пей!
– рявкнул громкий голос.
– Это лекарство!
И стонущая Инн покорно глотнула ненавистный напиток. Было ощущение, что в желудке загорелось пламя, потом столб огня обжог мозги и глаза едва не выдавило из глазниц.
– Я умираю!
– прошептала бедолага, уже готовая принять свой смертный час.
И вдруг стало легче - не настолько, чтобы она стала здоровой и бодрой, но, по крайней мере, к девушке вернулась способность видеть и соображать. Вытерев какой-то вонючей мокрой тряпкой лицо, она дрожащими руками провела по растрепанным волосам, зацепившись за запутавшийся в локонах золотой обруч диадемы, и только тогда осмелилась исподлобья глянуть на своего спасителя.
– Вы?
– от ярости у Иннин даже прошла головная боль.- Вы осмелились попасться мне на глаза?
Прямо перед ней сидел тот самый мужчина, который в свое время впутал её в неприятную историю с часами.
Надо сказать, что выглядел он несколько иначе, чем в их последнюю встречу - прекрасно сшитый фрак дорого сукна, ослепительно белый шейный платок, завязанный элегантным, небрежным узлом, изменилась и сама повадка. Небрежная поза, с которой он развалился перед ней, положив ногу на ногу и опираясь на щегольскую трость, золотистые густые волосы, забранные в хвост на затылке - Инн даже мысленно отругала себя за тупость! Как она такого человека могла принять за обычного торговца? Его принадлежность к сливкам общества била в глаза, но тогда..., тогда она вообще ничего не понимала!
И девушка с протяжным стоном вновь схватилась за голову. Между тем,
– Мне странно слышать подобное из ваших уст,- лениво приподнял он брови и, задумчиво поднеся кисть руки близко к глазам, принялся придирчиво разглядывать безукоризненно белую перчатку,- во-первых, вы сами попросили миссис Смит довести до моего сведения, что находитесь здесь! Неужели, не помните?
Удивительно, но она помнила эту просьбу, только никак не могла сообразить - зачем он ей вчера понадобился? Видимо, уловив её сомнения, джентльмен любезно пояснил:
– Вы хотели мне выцарапать глаза! Я к вашим услугам!
Инн судорожно перевела дыхание. Какое там - царапать, её била неприятная внутренняя дрожь такой силы, что дрожали губы, мерзли и руки, и ноги.
– Вы считаете, что у меня нет для этого оснований?- клацнула она зубами, метнув неприязненный взгляд в собеседника.
– Вы подсунули мне в ридикюль часы?
– Да!
– откровенно признался этот наглец.
– Вернее, их вам подсунули, но это к делу не относится, потому что действовали по моему приказанию!
– Но зачем? Что я вам сделала плохого?
– Ничего,- холодно улыбнулся тот,- ничего!
Инн страдальчески покосилась на незнакомца.
– Так объясните, какой прок был вам от моего заключения в тюрьму?
Мужчина снисходительно покосился на неё:
– Глупышка! Никто не собирался приглашать полицию - тебя обвели вокруг пальца для того, чтобы потом выгодно продать!
– Что?
– Инн перестала теребить виски и ошеломленно покосилась на собеседника.
– Но вы же не могли знать, что Мортланд...
– Он не единственный мужчина в Лондоне, который согласен отвалить требуемую сумму за столь красивую девочку. Но он раскошелился и поэтому получил вас! Отказался бы, так я вас выставил на аукцион, а потом принудил к работе в борделе!
– Господи, Вседержитель!- потрясенно перекрестилась Инн.- Что я вам сделала?
Мерзавец изобразил на лице недоумение.
– До чего же неблагодарный народ - женщины, - сокрушенно покачал он головой,- я не выставил её на панель на улицах Сити, не послал работать за гроши в парк Сент-Джеймс, а нашел щедрого и доброго покровителя, который окружил её роскошью, был с ней ласков и справедлив. И она ещё и упрекает меня за заботу! В этом городе с полсотни тысяч нищих бездомных бродяжек, на всё согласных за кружку эля и кусок хлеба - хочешь присоединиться к ним?
Инн с ужасом смотрела в его лицо - так, наверное, выглядел и дьявол - красивый, но насквозь порочный! Что может быть страшнее?!
– Мне дала бы денег моя кузина!
– Никогда бы ты не дождалась её помощи, прежде всего потому, что не знаешь английских законов. Деньги твоей кузины принадлежат семье её мужа, она и гроша не может из них изъять без согласия супруга!
– он лениво провел по подбородку набалдашником трости.
– Я нашла бы работу!
– Разве ты хорошая кухарка или ловкая прачка? На что ты вообще пригодна, кроме того, чтобы согревать постель состоятельному джентльмену?