И мир, великий и ничтожный
Шрифт:
Давай пойдём с тобой за горизонт,
отложим незаконченные счёты.
Для нас всегда распахнуты ворота.
Да. Занят. И, конечно, не сезон…
2011
Предрожденье
Он плавал в изначальной сути. Он плавал в нерождённом мире. В животворящей тёплой мути, в застывшем бесконечном миге. Пульсация его прожилок вплеталась в отзвуки вселенной. А он копил подспудно силы, уже томился сладким пленом. Он ждал мучительного зова… из темноты, из ниоткуда. Рожденье крохотной сверхновой, непостигаемое чудо. Его незрячее прозренье,
его слепая тяга к свету…
Обратный счёт. Включилось время.
Пошёл. На поиски ответов.
2011
…а дальше
…а дальше будет первый крик и световой удар по коже, и мир, великий и ничтожный – полученный авансом приз. Он понесёт его ползком, а, может, на проросших крыльях, в пыли веков и прочей пыли ища небесный окоём. И обдерётся до костей о предназначенные сучья… вернётся к изначальной сути – животворящей темноте…
2011
Умиротворённое
На дне оттаявших морей пускай покоятся обломки ушедших в штормы январей…
Валяюсь на траве. Негромко бормочет деловитый шмель. Разлит покой с небесной чаши. И этот лёгкий терпкий хмель пьянит до слёз и до мурашек. Щекочет руку муравей (нашёл непознанную терру!).
Какой прозрачный нынче свет – струящийся и эфемерный. Он пенится, как пузырьки, течёт с невидимой ладони…
Сейчас поспеют шашлыки… ты подойдёшь: «Вставай, засоня».
Ты выпьешь красного вина, а я сегодня – за водилу. Да я и так уже пьяна…
Ты пей… я довезу, мой милый.
2011
Сплин
За мною ходит жуткий сплин. Влюбился, что ли? Вот, напасти… как клещ вцепился, сукин сын – а сам как смертный грех ужасен. Он не умыт и не одет, порой (о, ужас!) даже пьяный. Куда ни ткнусь – а он везде. Он шарит по моим карманам, потом плетётся в магазин (ну, типа, проявить заботу). Ну, что он купит, глупый сплин? А мне ж наутро на работу. А он потащится за мной. Перед коллегами неловко… ведь обсуждают за спиной, хихикают и шутят плоско.
Он мне изгадил целый мир, не знаю, как ещё бороться…
А, может, просто не кормить? ну, типа, заморить уродца?
2011
Такая странная игра…
Он играл сам с собой, то ли в карты, а то ли в героя.
Он к себе снисходил с неприютных холодных небес.
Он себя осаждал, как данайцы несчастную Трою.
Он себя побеждал, проиграв безнадёжно себе.
Он разграбил себя, ненасытный и злой победитель.
Он покорно платил сам себе непомерную дань.
Он в партере рыдал над собою, доверчивый зритель.
Он себя подгонял под придуманный свой календарь.
Он играл сам с собой, то ли в шашки, а то ли на сцене.
Он устал от побед и от болей фантомных в груди.
Он однажды себе заплатил настоящую цену
и себя отпустил, безвозвратно себя победив…
2011
Сигаретное
Прорастает живая трава из вчера в ненадёжное завтра. Настоялись на боли слова, терпковаты на вкус и на запах. В переплёте квадрат пустоты, немотой запечатаны губы, все ответы приварены встык – жаль, что шов неумелый и грубый.
Было много любви и надежд – не хватило единственной веры… сам себе проигравший мятеж отправляет себя на галеры. Слишком часто порывы души оставляют сплошные надрывы… впрочем, можно с изнанки зашить, аккуратно и даже красиво…
Крепкий чай безнадёжно остыл, сигарета погасла в ладони…
он закрасил квадрат пустоты синевой в переплёте оконном.
2011
Жизнь после смерти
Она тихонько умерла в тот день.
Никто не понял в похоронной скорби,
что не она заходится у гроба,
а лишь её обугленная тень.
Она от безвоздушья умерла
в той многолюдной горестной пустыне.
Мир раскололся. В первой половине
осталась жизнь. А в нынешней – зола…
Она не плачет. Ни к чему мольбы.
Ни бог, ни дьявол, никакая сила
не воскресят и не вернут ей сына.
Она не знает, для чего ей – быть…
Жизнь после смерти – страшный приговор,
в котором не бывает апелляций.
Она умеет даже улыбаться
и ловко притворяется живой.
2011
Цветы на шлаке
Я помню… хрупкие цветы растут на мёртвом чёрном шлаке. Так свет рождается из мрака. Так мир пророс из пустоты. А я швыряю россыпь слов, как семена бросают в почву, и прорастает жизнь построчно на белой плоскости листов. Я ускользаю в этот мир, в бездонность точки интроверта. Там отпрошу тебя у смерти на бесконечно долгий миг.
Мы будем снова жечь костёр на склонах спящего вулкана и пить из общего стакана под предрассветный разговор…
Но бесконечность коротка, как россыпь лета на вулкане… Прости, закончено свиданье… навзрыд оборвана строка…
Когда в душе тоска и стынь, когда паршиво, хоть на плаху –
я вспоминаю, как на шлаке
растут упорные цветы…
2011
Прощальное
…постановила: невиновен! и что с того, что виноват? Любовь берётся за основу, когда беспомощны слова. Твоё запятнанное небо я не умею разлюбить. Как часто слепы те, кто немы. Я ухожу. Не от обид. Я не умею быть ненужной. Ты прав – держи свои права! И – шпаги в ножны! шпаги в ножны! – я не умею фехтовать. Дарю победу и свободу, пью в одиночку крепкий чай… Да будь ты счастлив, ради бога! храни в себе моё «прощай».