И на Солнце бывает Весна
Шрифт:
Я спустился к мостику и стоял, положив руки в карманы. Далёкий левый берег горел множеством окон. Подуло ночной прохладой, и стало как-то особенно легко, чисто, хорошо на душе. Вновь пришла мысль, что я провожу первую ночь на своей даче, и так получилось, что она складывается незабываемо! Я опять вспомнил дядю Гену, вечера в беседке, и даже с некоторой ревностью обернулся в ее сторону - до неё отсюда было рукой подать... Пойти что ли посидеть там?
Но запах подгоравшего мяса заставил меня вернуться к себе. Здорово, к себе! Каждый раз, возвращаясь
Перед домом кто-то сидел на корточках, переворачивая мясо. Мангал дымил, так что, подойдя совсем близко, я не смог рассмотреть лица.
– Ты что ж гуляешь, когда у тебя тут пожарище?
– сказал незваный гость. Это был человек лет пятидесяти, в очках.
– Здравствуйте, я ваш новый сосед, - сказал я.
– Только сегодня вот дачу купил.
– Да знаем, - сказал он, и я удивился. Ни внук Звягинцева Михаил, человек довольно молчаливый, ни я ни с кем не обсуждали покупку, но, видимо, в каждом домике уже в курсе, что здесь новый хозяин. Мне вспомнилась коммуналка, о которой читал только что, и понял, со временем меняется немногое.
Не разговаривая, мы дожарили мясо, сняли его с шампуров, и я быстро сбегал в домик, нашел еще одну кружку, разлил остатки вина из пакета, не спрашивая, будет ли мой гость. Он не отказался.
– Ну, за знакомство, шашлычник!
– сказал он, выпив немного и закусив обугленным кусочком.
– Спасибо, что помогли!
– Давай на ты, мы же дачники, - сказал он, немного развалившись на стуле, в котором недавно сидел я. Нечистыми после шашлыка руками он взял тетрадь и стал ее небрежно перелистывать. Мне было неудобно его одёрнуть. Я спросил:
– А вы знали Николая Звягинцева?
– Дядю Колю что ли?
Я помедлил, глядя с облегчением, как собеседник оставил тетрадь в покое, вернув на лавочку рядом с торшером.
– Дядя Коля был очень хороший человек, - произнес сосед после долгой паузы.
– Стоп, а когда он умер?
– он посмотрел на меня так, будто я должен знать.
– Я его видел в последний раз... Да наверное... Хотя, какая разница. Хороший был дядька, рыбак, всегда и радостный такой, и немного грустный... Выпить у него всегда было, хотя он чаще угощал, а сам не пил. На баяне здорово умел играть, помню вечер ...
Он вдруг поднялся с кресла.
– Рад, что ты дачу купил, хороший, видно, парень!
– он протянул мне руку и потеребил, уходя.
– А за огнем следи - это тебе не шутка! Чуть что, все загоримся, тут тебе не того! Раз затеялся жарит, да ещё мангал поставил у крыльца - изволь следить, а не по надобности бегать!
Я проводил его взглядом, улыбаясь. Сходив к колонке, набрал в пустой пакет от вина воды и залил огонь. Посидев и пожевав еще шашлык, подумал - то ли пойти спать, то ли еще почитать немного... Впрочем, лучшее решение - хорошая заварка чая и чтение. Быстро нагрев электрочайник, я заварил его прямо в чашке и, прихлебывая, вернулся к тетради.
6
Карл Леонович жил в тёмной каморке, и на фоне заката в единственном узком окне кружились пылинки. Оглядевшись в этом маленьком пространстве, я подумал - куда бы положить книги? Опустил ношу на пол рядом со стоящим на кирпичах матрацем. Высвободив пальцы от бечевки, почувствовал облегчение, поднёс раскрасневшуюся ладонь к губам. Карл Леонович смутился:
– Простите, что заставил вас так потрудиться. Я не знаю, как и отблагодарить. Могу ли угостить чаем?
– Нет, я пойду, - ответил я, но Карл Леонович остановил меня.
– Ни в коем случае! Поверьте, я угощу вас, Коленька, особенным чаем, - в его глазах я прочёл искреннюю просьбу остаться.
– Побыв немного ещё и составив мне кампанию, вы доставите истинное удовольствие! Я мигом сбегаю к Наденьке!
– и, не выслушав мой повторный отказ, он закрыл дверь.
Я сел на низкий табурет, положив на колени журналы "Наши достижения". Только теперь глаза привыкли к полумраку, и я увидел, что вся комната завалена книгами и папками, а в углу стоит громоздкая подзорная труба.
Кто же этот странный человек?
Мне подумалось, что каждый из потертых томов хранил древние, утерянные миром знания, и Карл Леонович - последний на земле алхимик, он собирал их в своей тайной лаборатории и по крупицам сшивал лоскуты прошлого, чтобы однажды пролить свет, выдать из этой душной кельи великую истину. И, как потом выяснилось, я был прав - пожилой немец действительно заглядывал из этого чулана в неведомые дали.
Старик вернулся довольно быстро. Из носика алюминиевого чайника шёл пар, и комнату наполнил странный, приторно-сладкий аптечный запах.
– Я очень люблю заваривать ягодки калины, - говорил он, разливая по железным кружкам.
– Удивительное растение. Вы слышали про Калинов мост?
– Это сказка, в смысле?
– Да. Я давно открыл для себя удивительный, глубокий мир русских песен, сказок и понял, что славянские народы ещё в древности владели знаниями многих тайн космоса и мироустройства. Калина - от слова раскалить, я понял так, что мост в том предании был горящим, и ягоды калины по осени горят в лесу, как последний предзимний закат...
Я не очень понял, зачем это было сказано, но слова мне запомнились. Наступила пауза, и я взял кружку, поднес к губам, но тут же обжегся и поставил обратно. Я никогда раньше не пользовался железной посудой. Заметив мое замешательство, немец улыбнулся:
– А это просто физика, мальчик мой, замечательная наука! Металл ведь отлично передает жар этого напитка! Я люблю пить из таких кружек, чтобы обжигаться калиновым огнём!
Любой другой на моём месте мог бы подумать, что старик не в себе. Но я понимал, что его надо научиться понимать: