И на восьмой день...

Куин Эллери

— Учитель, вы убили Кладовщика Сторикаи?

Патриарх ответил сразу же, и его ответ так потряс Эллери, что ему пришлось опереться на стол.

— Ты так говоришь, — прозвучал глубокий голос Учителя.

Члены Совета собрались в конце стола, о чем-то вполголоса споря. Очевидно, им не удалось прийти к согласию, так как Летописец подошел к Управляющему и что-то шепнул ему на ухо. Управляющий кивнул и обратился к Эллери:

— Меня попросили сказать тебе, Элрой, что некоторые члены Совета в недоумении насчет рисунков на молотке, которые ты называешь отпечатками пальцев. Они говорят: «Элрой утверждает, что отпечатки на молотке те же, что Учитель оставил на

бумаге, но мы не можем быть уверены, что эти черточки и петельки одинаковые. Как же Элрой может быть в этом уверен? В таком серьезном деле не должно быть сомнений».

Эллери устало повернулся к Преемнику, который почти все время сидел неподвижно, как окаменелый.

— Пожалуйста, дайте мне несколько листов бумаги.

Ему пришлось повторить просьбу, поскольку Преемник, кажется, не только окаменел, но и оглох. Молодой человек вздрогнул, густо покраснел, поспешил в скрипториум и вскоре вернулся с бумагой.

Эллери раздал по листу каждому члену Совета. Теперь их было только десять, так как Раба отнесли домой — он был слишком болен, чтобы и дальше оставаться в зале собраний.

Обойдя вокруг стола и сняв у всех членов Совета отпечатки пальцев, Эллери сказал:

— Теперь перед каждым из вас лежит лист бумаги с отпечатками его пальцев. Я прошу вас сделать следующее. Пусть каждый нарисует на своем листе под отпечатками тайный знак — круг, крест, маленькое дерево, — какой угодно. Только не говорите и не показывайте мне, какой знак вы нарисовали. — Он полез в несессер и бросил на стол несколько карандашей. — Можете передавать карандаши друг другу. А сейчас я повернусь спиной, чтобы не видеть, что вы делаете. — Эллери осуществил свое намерение. — Поставьте на бумаге знаки и запомните, какой именно вы нарисовали.

Он терпеливо ждал, слыша за спиной шарканье ног, тяжелое дыхание и шелест одежды.

— Готово?

Звуки прекратились.

— Да, — ответил Управляющий. Эллери не стал поворачиваться.

— А теперь, Управляющий, соберите листы с отпечатками.

— Я сделал это, — вскоре сообщил Управляющий.

— Перемешайте листы, чтобы я не мог догадаться по их порядку, кому какой принадлежит.

— Это тоже сделано, Элрой, — после очередной паузы сказал Управляющий.

Эллери повернулся. Десять листов лежали на столе аккуратной стопкой. Под озадаченными взглядами присутствующих он придвинул табурет, сел и достал из кармана пятнадцать наборов отпечатков пальцев, снятых вчера, — на каждом была обозначена должность обладателя отпечатков. Эллери взял верхний лист из стопки с неидентифицированными опечатками и сравнил его с верхним листом идентифицированной серии. Отпечатки не совпали, и он перешел ко второму, а затем к третьему листу из старого комплекта. Отпечатки на четвертом листе были теми, которые он искал.

Эллери поднял лист с неидентифицированными отпечатками и тайным знаком. Все смотрели на него затаив дыхание.

— Здесь у меня лист с отпечатками пальцев и знаком из восьми линий, образующих квадрат в квадрате. Утверждаю без всяких сомнений, что отпечатки на этой бумаге оставлены Ткачом! Этот так? Говорите, Ткач, это ваши отпечатки?

— Да, — испуганно выдохнула женщина, — так как квадрат в квадрате — мой знак.

За длинным столом послышался удивленный шепот, но Эллери прекратил его властным жестом:

— Я только начал, — И он стал сравнивать второй лист из пачки с тайными знаками с идентифицированной серией. Все снова затаили дыхание. Наконец Эллери поднял второй лист. — Эта бумага помечена волнистой линией, какую рисуют дети, изображая воду. Боюсь, нарисовавший

этот знак пытался ввести меня в заблуждение, ибо вода наводит на мысль о Водовозе. Но в действительности это ваши отпечатки, Летописец. Не так ли? Говорите!

Летописец смущенно почесал бороду.

— Ты прав, Элрой.

Остальные отпечатки были идентифицированы так же легко. Водовоз нарисовал маленький домик, Плодовод — два сцепленных круга, Гончар — три креста, Мельник — животное, в котором Эллери по огромному вымени опознал: корову, и так далее.

— Как видите, — сказал Эллери по окончании процедуры, — человек, умеющий читать отпечатки пальцев, не может ошибиться при их сравнении. Отпечатки на молотке оставлены рукой Учителя.

Он не смотрел на патриарха, который во время демонстрации не проронил ни слова.

Снова они отошли посовещаться в дальний конец стола. Снова Эллери смотрел на них затуманенным взором, поддерживая голову дрожащими руками. Вскоре Ткач заплакала. Летописец встал, поманил к себе Управляющего и заговорил с ним так тихо, что тому пришлось наклониться, чтобы слышать.

Бледный Управляющий медленно вернулся к Эллери, который с трудом заставил себя заговорить.

— Каков их вердикт? — спросил он. — Если только они смогли его вынести.

И тут же ему показалось глупостью воображать, что они способны обвинить своего лидера. Все это выглядело напрасным фарсом.

— Они пришли к единому мнению, — хрипло отозвался Управляющий. — Учитель виновен в смерти Кладовщика Сторикаи.

Внезапно самообладание покинуло его, он закрыл лицо руками и начал раскачиваться взад-вперед.

Это послужило сигналом для остальных. Две женщины — Ткач и Ева — разразились бурными рыданиями; старуха рвала на себе волосы и била себя кулаками в грудь. Из глаз мужчин текли слезы, падая в бороды. Некоторые опустили голову на стол, стиснув ее руками.

Юный Преемник рыдал поистине душераздирающе. Его тело судорожно дергалось. Учитель утешал его, словно испуганного ребенка, гладя по волосам и что-то шепча на ухо. Постепенно рыдания перешли в всхлипывания, а потом прекратились вовсе.

Когда наступила тишина, Эллери снова обратился к Управляющему.

— И каков же приговор? — спросил он. Управляющий смотрел на него влажными покрасневшими глазами:

— Хотя решение Совета не может быть отменено, Совет не вправе выносить приговор.

— Тогда кто же... — начал Эллери.

— Только Учитель, — прошептал Управляющий.

«Господи! — подумал Эллери. — Я забыл об этом!»

Учитель выпрямился и посмотрел на них. Все сразу же встали. Учитель жестом благословил их, и они вновь заняли свои места. Воцарилось молчание.

— Да будет благословен Вор'д, — начал старик, — на всей земле и в сердцах населяющих ее людей. Вор'д был милостив ко мне. Я прожил много лет, у меня много жен, детей и внуков. Но и помимо этого, я могу считать себя богатым, ибо я наслаждался дождем и радугой, солнцем и звездами. Да будет благословен Вор'д за пение птиц, за сладкие голоса женщин, за пот, выступающий на телах мужчин во время усердной работы, за бег антилопы и дружеские разговоры, за запах травы и сырой земли, за ягнят, сосущих мать, за покой, который приносят молитвы, за зерно, из которого произрастает хлеб, за тысячи запахов цветов, за тень деревьев и за улыбки детей. И да будет благословен Вор'д за то, — голос Учителя отозвался звонким эхом в длинном зале, — что ни один человек, не задерживается на земле так долго, чтобы устать от ее богатств. Луна исчезает в положенное время, но после тьмы рождается новая луна.