И настанет веселое утро
Шрифт:
Полина хитрила немножко. Девочка знала, что бабушка любит тот Крутогорск, где она сама выросла и мама выросла и где раньше был дедушка.
– - Крутогорск маленький,-- говорит она обычно.-- Но ведь это моя родина!
– - Бабушка Тая, ну расскажи.
– - Полиночка, обед у меня еще не готов. Мама придет с работы усталая, папа придет с работы голодный. А я борщ затеяла со сморчками.
– - Откуда ты сморчки взяла? Грибов еще нет! Снег ведь не стаял!
– - Ты разве забыла, дедушкин друг, дядя Йонас, приезжал из Литвы нас с тобой навестить, он
– - Ну, пусть еще поварится. А ты со мной посиди, расскажи. Я больная. Доктор Дорохов ведь сказал, что больная!
– - Ты кого хочешь уговоришь,-- улыбнулась бабушка.-- Сейчас только схожу немного газ прикручу. И то -- пусть борщ упреет хорошенечко.
Как только бабушка вышла из комнаты и пока не вернулась, Полина ясно слышала, как в воздухе звучат слова, которые произнести было решительно некому:
Песик в лодочке отчалил, Песик в лодочке плывет. Не бывает сплошь печали, Песик радость принесет.
Или это все только кажется?
– - Ну вот,-- сказала бабушка Тая, садясь возле Полининой кровати.-Слушай. Вокзальчик в Круто-горске раньше был маленький, но красивый. Как теремок. Весь он был желтый, а под крышей бордюр и наличники белые-белые, их каждую весну белили.
– - А где вы жили?
– - перебила Полина. Хотя она и про красивый вокзальчик и про то, где жили, слышала не один раз.
– - Где жили? Жили мы на самой крутой горе, на самой верхотуре. Город-то ведь недаром Крутогорском называется. Надо было сначала в гору подняться, потом липовым сквером пройти, а за сквером и начиналась наша улица. Пальмовая называлась. И откуда такое название, никто докопаться не мог. Я даже, когда в школе училась, в краеведческий музей бегала. Там сказали: мол, жил раньше на этой улице некто по фамилии то ли Пальмин, то ли Пальмов. А что за Пальмин или Пальмов и почему улицу в честь него назвали, пока неизвестно. Ну, вот. А когда твой дедушка с войны пришел...
– - Он был герой?
– - в сотый раз спрашивает Полина.
– - Да нет, Полиночка, героем он не успел стать. Он же был тогда молоденький. Как ему разрешили на фронт добровольцем пойти, тут скоро и война кончилась. Герой не герой, но и трусом не был. Хороший был у тебя дедушка...
Полина замерла. Она знала, что сейчас будет самый красивый бабушкин рассказ про Вардкеза и его необычайные алые и белые розы.
Но тут зазвонил телефон. Бабушкина приятельница Ванда Феликсовна долго держала ее у телефона, а вскоре пришли мама и папа, и бабушка стала кормить их обедом. После обеда мама только на минутку зашла к Полине, погладила по голове и дала лекар
ство, снова взялась за свои рукописи, и всем было опять не до Полины. Температура у нее уже спала. Полина была только вялая и сонная. Но кто-то все время говорил и приговаривал:
Не бывает сплошь печали, Песик радость принесет.
А у нее даже не было сил подумать, кто же это говорит? Бабушка зашла, погасила лампу, и Полина стала задремывать...
Бабушка Тая отгремела на кухне посудой и ушла в свою комнату, к большой дедушкиной фотографии и вазам с сухими травами. Некоторое время в щелочку под дверью Полининой комнаты проникал свет из коридора, но потом и он погас.
Полине не спалось, только так, дремалось. Где-то за стеной в соседней квартире кто-то играл и играл на скрипке все одну и ту же, одну и ту же мелодию.
Дверь в ее комнату никто не открывал. Это точно. Окно тоже было закрыто, потому что Полина простужена и бабушка бережет тепло. Но вдруг...
Совершенно неизвестно откуда посреди комнаты оказалась девочка. В комнате сделалось светло как днем не потому, что зажглись лампы, а потому, что девочка светилась. И платьице на ней было светлое, блестящее. Полина села на кровати.
– - Ты мне снишься?
– - спросила она светящуюся девочку.
– - Но ты ведь не спишь!
– - сказала загадочная гостья, и от ее слов по стенам забегали светло-зеленые огоньки.
– - Кто ты?
– - шепотом спросила Полина. Ей сделалось страшно. Она никогда в жизни не видела светящихся девочек с разноцветными словами.
– - Не бойся,-- сказала девочка. И снова побежали огоньки, но только уже не зеленые, а голубые.-- Не надо пугаться. Я -- звезда.
– - Как -- звезда? Так не бывает! Девочка засмеялась. Огоньков стало еще больше. Они были всех цветов радуги.
– - Разве ты никогда не видела звезд на небе? И больших и маленьких...
– - Так ведь то же на небе!
– - У звезд есть лучи, которые связывают небо с землей,-- сказала девочка.
– - А тебя как-нибудь зовут?
– - спросила Полина растерянно.
– - Ая. Я -- девочка-звезда, и меня зовут Ая.
– - Как же ты здесь оказалась?
Ая опять засмеялась своим цветным смехом.
– - Это-то совсем просто. Ты лучше спроси, зачем?
– - За-зачем?
– - машинально переспросила Полина.
– - Так ведь тебе плохо?
– - сказала Ая.
– - Ничего. Температура уже спала.
– - Я не об этом говорю. Подумай.
Полина задумалась. Да, перед девочкой, которая светилась и смеялась разноцветным смехом, что было притворяться! Хотя Полина вообще-то была девочка скрытная и не всякому рассказывала, как там у нее на душе -- хорошо или плохо.
"Сокровенная",-- называла ее бабушка Тая.
– - Можешь не говорить,-- продолжала Ая.-- Звезды знают про людей гораздо больше, чем ты думаешь. А я знаю: и про Фокки, и про ковер, и про модальные глаголы.
– - Как же так?
– - робко спросила Полина. Ты -- звезда, но ты не на небе. И вид у тебя -- ну совсем как у девочки. Только платье -- как будто ты в костюме снежной королевы...
– - Звезды умеют иногда принимать человеческий вид.- Девочка-звезда помолчала.
– - Слушай,-- сказала она наконец.-- А ведь ты любишь и маму и папу.-Она не спрашивала. Она просто сказала.
Полина подумала, точно заглянула сама в себя. У мамы теплые руки, и так хорошо, когда у нее оказы вается время с Полиной поговорить. И папа бывает добрым. Он тогда поет ей: