И не таких гасили
Шрифт:
Требовать денег она не станет. Ей заплатят друзья-американцы, которые одобрили план в целом. Темногорская будет добиваться добровольной отставки президента. А террористы, захватившие пульты управления, будут в это время держаться за рычаги, тумблеры или кнопки, способные коренным образом изменить политический строй в России… или уничтожить огромную часть ее населения. Цепная реакция, сказала Темногорская. Реакция, которая, выйдя из-под контроля, уже никогда не остановится сама по себе.
Уйдет много времени, прежде чем правительство РФ поверит в реальность угрозы. Потом государственные мужи станут спорить, должны ли они уступать шантажистам. После этого дебаты начнутся среди силовиков, которые будут решать, кто и как будет брать террористов. А президент, получающий множество противоречивых сведений и взаимоисключающих советов, будет пребывать в нерешительности, не зная, как ему поступить. Сколько часов это займет? А ведь Темногорская даст на размышление всего лишь одни сутки. И у кого-то из захватчиков могут попросту не выдержать нервы. Одно неверное движение, и мир полетит в тартарары.
Вероятность этого была очень велика… слишком велика, чтобы играть с огнем. Ситуация представлялась Антонову еще более опасной, чем спрятанная где-нибудь в мегаполисе мощная атомная бомба с часовым механизмом, потому что три радиоактивных джина, выпущенные на свободу, были способны заразить большую часть России, пригодную для проживания, с ее полями, городами, водными ресурсами.
Антонов еще раз спросил себя, а не надежней ли прикончить Темногорскую прямо здесь, например, за завтраком, чем совершать побег и оповещать руководство? Ответ был снова отрицательный. Белла Борисовна Темногорская проявила себя особой, способной скрупулезно продумывать каждую мелочь. В одиночку Антонов не мог остановить запущенный ею механизм. Кроме того, убив среди бела дня хозяйку поместья, он сам превращался в мишень. Одна пуля, пущенная ему в голову, и вся информация, собранная им, будет пущена по ветру. И тогда может случиться непоправимое.
Антонов не заметил, как задремал. Его разбудил звук открывающегося замка. В мгновение ока спрыгнув с кровати, он подскочил к двери и придержал ее. Вошедшая Павлина ойкнула.
— Все в порядке, — произнес подполковник хриплым спросонья голосом.
— Ты меня испугал, — пожаловалась девушка.
На этот раз она явилась не в ночной рубашке, а в обрезанных по колено джинсах и ветровке поверх желтой маечки с красной божьей коровкой на груди. На плече у нее висела довольно объемистая кожаная сумка.
— На свете есть создания пострашнее меня, — сказал Антонов, запуская руку в карман.
— Я не в том смысле…
— А я в том самом.
Достав пластмассовую заготовку, Антонов сунул ее в углубление, предназначенное для язычка замка. После этого он закрыл дверь, услышал приглушенный щелчок, означающий, что на охранном пульте не мигает тревожный огонек, сигнализирующий о том, что гостевые покои не заперты. Лишь бы никто не спохватился за те четверть минуты, пока девушка входила к Антонову.
Он подмигнул ей:
— Молодец, что пришла. Считай, мы свободные птицы.
Она с сомнением покачала головой:
— Ой, не знаю. Сначала надо выбраться отсюда.
— Выберемся, — пообещал Антонов. — Трубку принесла?
Павлина захлопала ресницами:
— Трубку?
— Телефон. — Поразмыслив, подполковник на всякий случай уточнил: — Мобильный.
— Ах да, конечно…
Девушка суетливо полезла в сумку и достала оттуда изящный перламутровый мобильник. Взяв его, Антонов нажал кнопку включения, посмотрел на дисплей и, стараясь не психовать, спросил неестественно добрым голосом:
— Подзарядное с тобой?
— Что? — спросила Павлина, видимо не отличающаяся особой сообразительностью в это время суток.
Антонов заставил себя улыбнуться.
— Подзарядное устройство, — растолковал он. — Дело в том, что твой «Самсунг» разряжен. Полностью.
— Ой! — воскликнула девушка, схватившись обеими руками за лицо.
— Ты это уже говорила, — сказал Антонов. — И «ой» и «ай». Так как насчет подзарядки?
Она уронила руки вдоль туловища, поникла и помотала головой:
— Нет. Я не захватила.
Захотелось отвесить ей оплеуху. Так сильно, что руки зачесались. Сунув их в карманы джинсов, Антонов несколько раз качнулся с пятки на носок и обратно. Глубокий вдох… выдох… Вдох… выдох…
— Ничего страшного, — сказал он. — Найдем телефон где-нибудь по дороге.
— Тебе очень нужно позвонить, да? — спросила Павлина, виновато глядя на него.
— Не то чтобы очень. Просто послезавтра твоя родственница собирается уничтожить полстраны, и я думал, может, стоит сообщить об этом в Москву? Но дело не очень срочное и, раз ты забыла зарядить трубку, то оно потерпит.
— Извини… Я еще никогда не убегала из дому. Я так волновалась, что чуть не упала в обморок по дороге. Руки до сих пор трясутся. Вот…
Она выставила перед собой обе пятерни с подрагивающими пальцами. Жест послушной девочки, показывающей родителям вымытые руки.
— Забудь, — буркнул Антонов. — С кем не бывает. Выкрутимся. — Он кивнул на кресло. — Садись. И постарайся успокоиться.
Павлина повиновалась. Держась за ремень своей сумки, как утопающая за соломинку, она робко спросила:
— Разве мы не должны спешить?
«Одна уже поспешила», — съязвил Антонов, но только мысленно. Вслух было произнесено другое:
— Нет. Еще слишком рано.
— Но темнота все равно не наступит, — предупредила Павлина. — Белые ночи.
— Я в курсе, — сказал Антонов. — Но люди имеют обыкновение дрыхнуть и белыми ночами, верно? Вот пусть и заснут как можно крепче.
— Как скажешь. Я просто спросила.
Антонову показалось, что Павлина вот-вот разревется. Он обозвал себя кретином. Перед ним сидела не просто девушка, а девушка, практически не знающая жизни. Ее продержали в этой дыре, как узницу, лишили даже возможности общаться по Интернету с ровесниками, а потом вообще обрекли на смерть. Неужели всего этого недостаточно, чтобы относиться к Павлине со снисхождением?
Сделав шаг в ее сторону, Антонов вовремя сориентировался и сел на кровать. Он подавил в себе желание приласкать девушку. Известно, чем заканчиваются подобные ласки. Сначала ты гладишь ее по головке, а потом…
Велев внутреннему голосу заткнуться, он спросил:
— Что новенького в вашем замке?
— Этот противный Лось грозился с тобой расправиться, — ответила Павлина. — Он говорил об этом Белле в холле. Из-за выбитых зубов шепелявил, но разобрать было можно. Лось ужасно злился, а Белла просила его потерпеть, мол, не сейчас, Игнат, позже.